Вампирский Узел

Сомтоу С. П.

— Но я их хозяин и господин! — Жиль де Рэ был искренне удивлен тому неслыханному обстоятельству, что кто-то всерьез рассуждает о том, что он может лишиться своих забав.

— Оставьте. Вы убили четверых на прошлой неделе, и в том числе — этого восхитительного Жено. Вполне достаточно. Теперь пришло время покаяться и искупить грехи.

— Искупить грехи?

— Да, злобный ты извращенец! Быстро слезай с кровати! На четвереньки!

Они слезли с постели. Оба — в чем мать родила. Синяя Борода опустился на четвереньки. Поту уселся на него верхом

и принялся стегать его по ягодицам короткой плетью.

— Покайся, злой человек! — кричал Поту, заставляя Жиля де Рэ галопом носиться по комнате. Шкуры, устилавшие пол, заглушали удары коленей и ладоней Синей Бороды. Сумасшедший барон кричал в полный голос — то ли от боли, то ли в экстазе, — он жалобно хныкал и заливался истошным лаем. Черный кот на окне застыл, пораженный таким представлением. Он не сразу узнал это чувство — предельное отвращение. Он видел немало кошмаров и мерзостей, что раньше они его просто не трогали. И как только он осознал и определил свои ощущения, он изменил облик. Теперь на окне сидел грязный и голый мальчишка. Сидел и молча наблюдал.

Синяя Борода увидел его и резко остановился.

— О Господи, — выдохнул он. — Это случилось, случилось. Один из них вернулся. Ты настоящий? Или вдруг оказалось, что у меня все-таки есть совесть, которая собралась меня мучить?

Поту слез с барона и попытался взять себя в руки.

— Ты должен меня пригласить, — говорит Жено, но он уже знает, что его здесь примут. Скоро я отомщу, думает он. Уже совсем скоро. Я отправлю это порождение тьмы туда, где ему самое место, — во тьму. И шепот в земле за стенами замка умолкнет.

Он залезает в окно и встает на пушистые шкуры. Синяя Борода, кажется, слегка успокоился. Они смотрят друг другу в глаза. Жено видит мужчину, который еще сохранил былую стать и красоту… вот разве что взгляд у него затравленный и тоскливый, щеки запали, на бедрах уже начал откладываться жирок от непомерного обжорства и пьянства… и эта крашеная синяя борода выглядит просто мерзко. Жено знает, что видит барон: голого мальчика, испачканного в грязи, бледного, словно у него из тела вытекла вся кровь, — мальчика с огромными черными глазами, в которых сияет первозданная невинность.

— Ты знаешь, кто я? — спрашивает Жено.

— Я думаю, ты — порождение ада. Ты принял облик красивого мальчика, но ты не тот, кем хочешь казаться.

— Ты ошибаешься. Я не такой, как вы, смертные. Я никогда не обманываю, хотя я умею использовать для своих целей ваш собственный самообман. Я вампир.

Глаза барона зажигаются жадным огнем.

— Я мечтал о тебе всю жизнь, — говорит он. — О красивом создании, которое можно убивать опять и опять, но которое будет всегда возвращаться ко мне. О дитя мое, как я тебя люблю. В тебе — исполнение моих самых заветных желаний. Я влюблен, Поту, влюблен. Я без ума от любви. Пожалей меня, о мое сердце, мое дитя. Прояви снисхождение.

Мальчик морщится. Он не любит громких и патетичных слов.

— О Поту, Поту, — горячечно шепчет Синяя Борода. Поту подходит к нему

и помогает подняться. — Я без ума от любви, без ума… я хочу его снова… сейчас…

— Ничего у тебя не получится, — говорит Жено. — Ты надо мной больше не властен. — И действительно. В комнате нет распятий. И серебра тоже нет — только кубок на каминной полке, но он далеко. Впрочем, Жено не намерен подсказывать Жилю де Рэ, что он вообще есть, этот кубок.

— Но мы с тобой очень похожи. Мы оба — предельное зло, разве нет? Мы принадлежим Сатане. И друг другу. Ты можешь сделать меня таким же, как ты?

— Я думал об этом, — говорит мальчик-вампир. — Но теперь…

Он вдруг понимает, что асе не так просто. Какая же это месть, если дать человеку то, о чем он сам тебя просит?

— Разве ты не за этим пришел, разве ты не поэтому взял себе имя в честь героини, которую я обожаю и боготворю, — святой, которую сожгли на костре? Это не может —быть совпадением. Сегодня ты будешь лить мою кровь. Мы станем с тобой одной крови, ты и я, и будем вместе творить зло. Мы займемся любовью в разливах свежей крови. Это чудесно, моя любовь. Это просто волшебно.

Внезапно Жено понимает, что он не хочет лить кровь этого человека. Он боится его, презирает", он знает, что если ему подарить бессмертие, он станет чудовищем. Он рассуждает так: мне казалось, что это я — зло. Как же так получилось, что я не хочу нести в мир еще большее зло?! Эти парадоксальные мысли тревожат его и смущают. В первый раз почти за четырнадцать веков нежизни он усомнился в цели своего существования.

— Ты сомневаешься, мой ангел смерти? Думаешь, я для тебя недостаточно плох? Пойдем, я тебе покажу. Я прошу тебя, я настаиваю. Поту, мой плащ!

Он надевает плащ и зовет слуг. За дверью — лязг мечей, топот ног.

— Я покажу тебе мой зал кошмаров. Я. понимаю, мой великолепный демон, это серьезный шаг — принять меня в ваши ряды и сделать равным себе. Но я тебе докажу, насколько я развращен и испорчен. Ты увидишь, что я достоин — идем, я тебе докажу монументальную сущность моей черной злобы.

Он рывком открывает дверь, В коридоре уже ждут слуги с зажженными факелами.

Жиль де Рэ чуть ли не бегом спускается по каменной лестнице. Они входят в мрачные подземелья Тифуже, и безумный барон с гордостью демонстрирует «монументальную сущность» своих преступлении.

Пол очень скользкий.

Темно и поначалу — тихо: Но потом Жено начинает различать жалобные тихие стоны. Со всех сторон.

Полумертвые дети, закованные в железные цепи, висят на стенах, словно охотничьи трофеи. В таких странных изломанных позах, что кажутся не людьми, а куклами. Стоны становятся громче. Теперь Жено различает слова: «Отпустите меня, я буду хорошим, отпустите меня». Глаза в корке засохшей слизи. Многие искалечены, обезображены. Некоторые подвешены к потолку вверх ногами. Один мальчик распят на кресте, у него на ладонях запеклась кровь. У двоих-троих вырваны языки, и их жалобы — просто отчаянное мычание.