Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
— Аббат Джозеф, — догадалась я.
— Он тоже здесь, вместе с остальными, — отец Фредерик качнул головой в сторону церкви.
— С остальными?
— Энтони ведь говорил, зачем я отправился в Рим. То, что готово вырваться из оков и уничтожить наш мир, — извечный враг всего живущего. И что как не церковь должна сделать всё, чтобы предотвратить катастрофу? Это и было моей целью: донести весть о приближающейся угрозе и заручиться поддержкой. Но это оказалось не так просто. В Ватикане моё имя стало синонимом сумасшедшего — как вы и предполагали… Впрочем, не хочу утомлять вас подробностями о моих неудачах, прийти сюда я просил вас по другой причине.
Отец Фредерик вытер платком вспотевший лоб. Он выглядел страшно уставшим и мало
– Вот уже более пяти столетий в Европе существует тайный орден апокалиптиков. Он появился благодаря монаху-францисканцу, который, судя по оставленным им документам, обладал тем же даром, что и Энтони. Постигнув тайну многих явлений, он пытался донести свои знания до всех, но был услышан лишь несколькими. Они и основали орден, занимавшийся, кроме изучения христианских доктрин, поиском истин совсем другого рода. Не все ведьмы, корчившиеся на кострах инквизиции, были несчастными жертвами бездоказательных доносов — не все они были человеческими созданиями…
И преподобный отец, и я подпрыгнули от хриплого хохота Эдреда:
— Так вот как они называют себя сейчас! Орден апокалиптиков. Довольно, старик, не продолжай!
Отец Фредерик, уже не таясь, с интересом уставился на Эдреда.
— Вы слышали об этом ордене, сын мой?
— Слышал? Я знаю это сборище сумасбродов, полагающих, что у тех, чьи души отравлены злом, отражение в зрачках перевёрнуто вверх ногами. Что истинный облик демонов проявится, если положить им на лоб кусок сырого мяса, засунуть в рот жёлтый цветок или засыпать глаза порошком корицы. А ведьма — зажги лишь в её присутствии вербную свечу — должна непременно встать на голову и тем себя выдать. Как думаешь, сколько обвинённых в колдовстве становились на голову в результате такого испытания?
Он снова захохотал, но лицо преподобного отца оставалось серьёзным.
— Вижу, вы осведомлены о многом, сын мой. Но эти далёкие дни, а вместе с ними и многие заблуждения ордена — в прошлом. Члены его разоблачали и истинное зло.
— Почему "апокалиптики"? — вмешалась я.
— Они убеждены, что силы зла испокон века стремятся уничтожить творение Господне — людей и созданный Им мир, и что рано или поздно им это удастся. Вообще-то, ничего нового, разве не об этом говорится в Библии? Но члены ордена видят причину апокалипсиса не в злодеяниях людей и ответном Гневе Господнем, а в происках враждебных человеку сил. Они давно следят за знамениями, и знали о приближении Конца до того, как я пришёл к ним с вестью о нём. Правда, преподобный Джозеф и я посвятили их ещё в некоторые детали. Но они хотят услышать подтверждение из уст той, кто принесла ту же весть из иного мира. Потому я и просил вас прийти.
Эдред злобно зашипел.
— Они — там? — я кивнула на массивную деревянную дверь. — И знают, кто я…
— Я должен был рассказать всё. Но существование вам подобных для них — не новость, по сути, я не выдал никакой тайны.
— Ты ведь не собираешься входить туда? — возмутился Эдред.
— Что даст нам их помощь?
— Поддержку католической церкви, — ответил отец Фредерик. — Глава ордена, кардинал Орефичи, пользуется большой властью в Ватикане. К нему прислушивается даже папа. Кардинал лично заинтересован в разговоре с вами. Полтора года назад у его племянника начались видения, подобные видениям Патрика, правда, очень непродолжительные и менее чёткие…
— Племянник тоже здесь?
— Умер около месяца назад при весьма странных обстоятельствах, о которых его преосвященство предпочёл умолчать. Он лишь упомянул, что незадолго до смерти психическое состояние мальчика, и до того оставлявшее желать лучшего, значительно ухудшилось — им овладела патологическая мания преследования… Впрочем, это к делу не относится. Теперь слово за вами.
Он выжидающе посмотрел на меня, но Эдред мгновенно втиснулся между нами, загородив мне путь.
— Ты
— Сейчас другие времена, а я — не полудемон и, тем более, не отродье, занимающее низшую ступень эволюции. Если и захотят, вреда мне они не причинят.
— За это я ручаюсь, — вставил отец Фредерик. — Никто внутри этих стен не считает вас врагом.
— Мы всегда были и останемся их врагами! — рявкнул Эдред. — Это сборище сумасшедших фанатиков, и ты, старик, не менее безумен, если поддался на их лживые уверения! Хотя, может, ты с ними заодно?
Его губы подёргивались, оскаленные зубы оказались в опасной близости от горла преподобного отца, хотя последний скорее всего и не догадывался, на каком тонком льду стоит.
— Сын мой… — начал было он, но я уже скользнула к Эдреду, незаметно отодвинув от него преподобного отца, и нежно пропела:
— Не надо, Эдред… Со мной ничего не случится, не волнуйся.
Взгляд Эдреда немного прояснился, но рот продолжал подёргиваться.
— Если ты не выйдешь через полчаса…
— Это может занять и больше получаса. Просто дождись меня, если хочешь. Хорошо?
Лицо Эдреда приняло умильно-ласковое выражение и, пробормотав что-то нечленораздельное, он кивнул. Отец Фредерик, с лёгким удивлением наблюдавший за этой сценой, отворил передо мной тяжёлую дверь и, заверив напоследок: "Не беспокойтесь, сын мой, я ручаюсь за её безопасность.", переступил порог вслед за мной.
[1] Базилика Санта-Мария Глориоза деи Фрари — итал. Basilica di Santa Maria Gloriosa dei Frari, одна из самых известных и знаменитых церквей Венеции.
Внутри церковь была на удивление просторной. Под неказистой оболочкой из красного кирпича скрывались сводчатые потолки, арочные колоннады и мраморные скульптуры. Слева раскинулся огромный мрачный барельеф: скорбные фигуры и пирамидальная гробница с зияющим чернотой входом и выбитым над ним именем почившего. Миновав неф[1], я остановилась перед ступенями, которые вели к пресвитерию[2]. На площадке между двумя расположенными друг напротив друга рядами деревянных кресел, больше похожих на троны, стояло ещё одно кресло, хорошо видное со всех сторон. Казалось, оно ждёт подсудимого, который подвергнется суду сидящих в креслах-тронах. Из-за царившей тишины можно было подумать, что в церкви мы с отцом Фредериком одни, но на самом деле все до единого "троны" были заняты. Свободным оставалось только "кресло подсудимого". Чуть поодаль стояли десятка два монахинь и служители низших рангов. Сократив последние несколько метров, я материализовалась перед пустым креслом, подозревая, что предназначено оно именно для меня. Монахини зашептали молитву, фигуры на "тронах", до того совершенно неподвижные, зашевелились. Высокая спинка одного из кресел заканчивалась резным деревянным балдахином. Под балдахином важно выпрямился сухопарый старик в длинном тёмном одеянии с красными пуговицами и широким красным поясом. На седой голове красовалась круглая красная шапочка, на шее висел инкрустированный драгоценными камнями крест.
— Кардинал Орефичи, — вежливо произнесла я.
Он наклонил голову, довольно высокомерно, тёмные живые глазки уставились на меня из-под густых дугообразных бровей. Я окинула беглым взглядом остальных собравшихся: длинные чёрные одежды, на некоторых такие же красные шапочки и пояса… Кто-то смотрел на меня с интересом, другие равнодушно, но никакой враждебности я пока не заметила. Аббат Джозеф, сидевший по правую руку от кардинала, ободряюще улыбнулся.
— Значит, ты утверждаешь, что, отдав во власть зла свою бессмертную душу, всё же остановилась у самой черты, отделяющей от кромешной тьмы? — глазки кардинала буравили моё лицо.