Вампиры Лос-Анжелеса
Шрифт:
Река–канава Лос–Анжелес–ривер была забита песком – они пересекли ее по короткому мосту. Теперь вокруг был густо населенный район Бойли–хейтс. Вес включил кондиционер, потому что за последние пять минут температура резко поднялась. Воздух стал спертым и невозможно было вздохнуть, не почувствовав на зубах привкус песка. Они промчались мимо горящего перевернувшегося автомобиля – пламя бешено рвало на ветру.
И в следующий момент темно–коричневая туча, казалось, сотрясавшая своей яростью землю, накрыла машину, затмив небо. Словно
– Ничего не вижу,– крикнул Вес. – Ничего! Придется тормозить. И, Бог мой, я даже не знаю, где мы сейчас!
Он пытался нащупать левым крылом бетонный поручень ограждения, но не мог его найти. Мотор кашлял и хрипел.
– Боже! – пробормотал Вес,– только не сейчас! Боже, не покидай меня именно сейчас!
Мотор опять кашлянул.
– В моторе столько песка, что даже верблюд задохнулся бы! – Он надавил на педаль газа, но двигатель кашлянул еще раз и окончательно замолчал. Машина прокатилась ярдов десять и остановилась. Вес до хруста сжал руль.
– Нет! – сказал он. – Н Е Т!
Кондиционер тоже перестал работать, и воздух в кабине стал горячим и душным, как в склепе посреди Сахары. Вес провел рукой по лицу, посмотрел на блестящие капельки пота.
– Вот так,– сказал он. – Мы засели.
Они сидели молча, слушая насмешливые завывания бури и сухое царапанье песка по металлу.
– Который час? – спросила наконец Соланж.
Весу страшно было посмотреть на часы.
– Почти пять,– сказал он. – Может, больше.
– Скоро стемнеет…
– Сам знаю! – рявкнул раздраженно Вес и ему тут же стало стыдно. Соланж быстро отвернулась от него, глядя в окно, но там ничего не было видно, потому что поток песка был слишком густым. Вес включил аварийные мигалки и вознес мольбу к небесам, чтобы эти огни были вовремя замечены другим водителем. Тихо пощелкивали мигалки, казалось, тикал могильный метроном, отсчитывающий последние глотки пригодного для дыхания воздуха. Вес видел профиль Соланж – тонко очерченный, решительный и печальный одновременно.
– Извини меня,– тихо сказал он.
Она кивнула, но не повернула головы.
“Гради вызывает Лаурел: ты нас втравила в новую неприятность. Прием”. – Вес почувствовал, что невольно улыбается, хотя и без всякого веселья. Улыбка, впрочем, тут же исчезла. Машина содрогнулась под ударами бури. Ветровое стекло было почти полностью покрыто слоем песка. Каждый раз, вдыхая, Вес чувствовал во рту песок.
– Но нельзя же просто вот так сидеть и ждать, пока… – Он почувствовал, что не может произнести больше ни слова. – Нет, не можем. Но когда кончится эта буря?
– Довольно скоро,– тихо сказала Соланж.
– Господи, откуда ты знаешь? – Посмотрев на нее, он отвернулся. – Наверное, все эти шейхи, купившие себе виллы в Беверли–Хиллз, чувствуют себя как дома. Могут открыть свои верблюжьи гаражи и отправиться в путь. Если только найдут какой–нибудь путь. Гммм. Я мог бы сделать неплохой номер на этом материале – на пять–шесть минут. Насчет арабов, покупающих Беверли–Хиллз. Представляешь? Надписи “Шейх Саади”. Продают верблюдо–бургеры круглые сутки… Тьфу!
Он вдруг побледнел. Он почувствовал присутствие Смерти – каждый раз, когда он вдыхал в легкие новую порцию пыли и песка, это чувство усиливалось. Он сжал рукоятку двери и едва удержал себя, чтобы не распахнуть дверцу.
“Ну–ну,– сказал себе Вес. – Не спеши. Умирать никто не хочет. Медленнее – всегда лучше, чем быстрее”.
Он заставил себя отпустить ручку и откинулся на спинку сиденья.
– Я был груб с тобой, прости.
Она ничего не сказала.
– Я потребитель,– сказал Вес. – Такой же, как они все. Акула, барракуда, пиранья… любое название хищной рыбы вполне соответствует. Просто маска у меня немного лучше, чем у других. Моя не так часто соскальзывает, потому что носить маску – это моя профессия. Я этим делом занимаюсь для добывания средств на жизнь. Но сейчас она все–таки соскочила, и то, что я там увидел, мне не очень понравилось. Наверное, копы скоро будут здесь. Может, нас вытянут на канате из этой каши.
Соланж повернулась и посмотрела на него. В глазах ее были слезы.
– Я давно уже заглянула за твою маску. Есть такая поговорка банту: “Ты есть то, что ты есть в момент, когда ты пробуждаешься”. Много раз я наблюдала за тобой, за тем, как ты переходишь грань сна и бодрствования. Ты сворачиваешься, как маленький ребенок, которому не хватало тепла, заботы, любви… Наверное, это тебе и нужно было в жизни. Но ты не доверял этому чувству. Ты отталкивал его и искал чего–то еще, и поэтому никогда не мог найти того, что тебе на самом деле и не нужно было.
Он вздохнул и вспомнил строчку из “Чистого везения”: “Элементарно, доктор Ватсон! Чертовски умно, что?”
– Вот дерьмо! Этот паршивый ураган, похоже никогда не прекратится. Я еще столько песка никогда не видел. Разве что на пляже, но там у меня был шезлонг, транзистор и бутылка “коппертона”.
Он велел себе делать больше мелких вдохов, тогда для Соланж останется больше воздуха.
– Вот где бы я сейчас хотел оказаться, пусть там даже и полно песка. На пляже в Акапулько. Как тебе это нравится?