Вампиры. Антология

Матесон Ричард

Вдруг Макклей представил: что будет, если он окажется на этом же месте, скажем, год спустя, и снова будет идти вдоль этого кладбища автомобилей — тех же самых! Что, если, устало размышлял он, эти машины оставлены здесь навсегда? Отработавшие свой недолгий век, изношенные, покинутые в один прекрасный день своими бывшими владельцами, которые никогда, никогда не вернутся? А кто знает? Догадается ли дорожная полиция или кто-нибудь еще проверить? Разве может автомобиль, оставленный на обочине дороги, как сброшенная змеиная кожа, в течение многих месяцев и лет сохраниться невредимым? Впрочем, это была только мысль…

Его голова гудела. Макклей откинулся и глубоко вздохнул — так глубоко, как мог на этой высоте. Но он все же что-то слышал… Слабый стук… Звук напоминал легкие быстрые шаги, пока он не заметил над головой лампу ночного фонаря. Сотни мелких бабочек кружились, метались вокруг нее, их крошечные тела натыкались на стекло

и производили этот звук. В слабом ночном свете их крылышки казались прозрачными. Он опять глубоко вздохнул и направился к своей машине.

Двигатель все еще тикал. Обшивка была теплой, переднее колесо — горячим, как свежеиспеченный батон. Ладонь окрасилась в цвет резины, напоминающий цвет сожженной кожи… Потянулся к дверной ручке…

Ночная бабочка упала на крыло автомобиля. Макклей смахнул ее, на грязной поверхности остался след его пальца. Он присмотрелся и увидел странные волнистые линии и пятна, покрывающие грязную обшивку. Вчера во второй половине дня шел сильный дождь. Конечно, эти следы, напоминающие отпечатки пальцев, остались от грязи! Он мельком взглянул на стоящий рядом автомобиль. Тот был покрыт таким же орнаментом из высохших разводов грязи. Однако, присмотревшись, он увидел, что эти пятна намертво въелись в краску. Весь «файрбёрд» был в этих пятнах, как будто только что здесь шел сильнейший ливень…

Он потрогал капот: холодный. Посмотрел на свою ладонь: мертвый мотылек прилип к большому пальцу. Попытался смахнуть его о капот машины, но на его место прилип другой такой же. Весь корпус был облеплен мертвыми, высохшими тельцами. В темноте казалось, что это пласты отслоившейся краски. Его пальцы были покрыты пыльцой.

Он взглянул вверх. На фоне клубящихся кучевых облаков в ярком свете лампы метались стаи ночных насекомых. По-видимому, «файрбёрд» находился здесь уже очень долгое время. Надо побыстрее вернуться в машину, лечь и запереться, отгородиться от всего, забыться… Он мечтал сейчас об одном: уснуть и проснуться в Лос-Анджелесе… Но не мог.

Медленными шагами Макклей обошел вокруг «файрбёрда», остановился перед колонной мертвых автомобилей. Немного поколебавшись, двинулся вперед.

«Лесабра». «Кагуар». «Шеви». «Корвэйр». «Форд». «Мустанг». И каждая машина была покрыта слоем грязи! Он остановился перед «мустангом». Когда-то это была машина цвета яблочного леденца, но как давно это было? Наверняка она принадлежала какому-нибудь тинейджеру. Теперь лобовое стекло помутнело, корпус потускнел до какого-то неопределенного оттенка. С тем же ощущением, с каким любители постельных сцен подсматривают в замочную скважину, он склонился к лобовому стеклу… Через мутное стекло виднелись неясные очертания двух крупных фигур на передних сиденьях. Рука его инстинктивно поднялась… Вдруг эти люди, отделенные стеклянной перегородкой, тоже следят за ним? — мелькнула мысль. Тремя пальцами он провел полосы на грязном стекле. Две фигуры, два подголовника… Он отпрянул. Взгляд случайно упал на заднее сиденье.

Он увидел неясные очертания чего-то длинного… Нога. Задняя часть бедра… Светлые волосы, испещренные полосами тени. Вороник пальто. Между волосами и воротником блестела серебристая паутина. Он отпрыгнул, зацепил ногой старый «форд». Его руки дрожали, в висках стучало…

Он протер дырку в слое грязи и, заглянув внутрь, увидел скукоженную фигуру мужчины на переднем сиденье. Голова этого мужчины лежала на куртке. Нет, это была не куртка, а какое-то большое бесформенное пятно! В бледном ночном свете оно казалось темно-коричневым. Оно тянулось от самого рта. Или нет, не ото рта…

На горле зияла огромная — от уха до уха — рана!

Он начал задыхаться, все плыло перед его глазами: стоянка, тусклый свет, отражающийся от стекол, «корвэйр», грузовик, «кагуар», «лесабра», очертания фигур внутри… В голове стучало так сильно, что этот стук заглушал рев несущегося по шоссе грузовика, стук мотыльков, вибрирующих в соблазнительном свете…

Он пошатнулся. Ему вспомнилось все, что произошло за этот вечер, с самого начала. Звук хлопнувшей дверцы в пустынном месте, где они остановились в первый раз. Могла ли дверь хлопнуть уже после того, как Эвви вернулась в машину? Если да, то зачем, почему? Он вспомнил, как нечто странное мелькнуло и скрылось из виду. И совсем непонятно, в связи с чем, вспомнил того индейца в дверях сувенирного магазина. Он шел с полуприкрытыми глазами, пока не увидел снова этот магазин, полный жестяных фигурок местных божков и декоративных панно с загадочными надписями на старинных языках. Он ясно понял: индеец не заходил в магазин. Он крался прочь!

Макклей еще не понимал, что все это значит. Открыв глаза так, как человек, впервые увидевший мир, он бросился к машине.

«Если бы только суметь сдержать мое чертово дыхание!» — думал он. Он медлил. Он отгонял мысли о жене и о том, что произошло в тот злополучный час, когда хлопнула

дверца. Он старался не думать о том, что он вез на заднем сиденье автомобиля в течение всего этого времени… Надо было выяснить. Он боролся с приступами ужаса, закипавшего в нем…

Макклей уговаривал себя думать о чем-нибудь другом, о простых вещах, подвластных разуму: о километраже и гостиничных счетах, часовых поясах и сводках погоды, запасных шинах и вспышках света, инструментах для ремонта машин и гидравлических прессах, бумажных полотенцах, покрышках, гаечных ключах… Он думал о рифленых занавесках и лицах туристов, о кредитных картах, о зубных пастах, щетках, дезодорантах, бритвах, безопасных лезвиях, сапожном креме… Он думал о солнечных очках и баллончиках со слезоточивым газом, о портативных радиоприемниках и щелочных батарейках, об огнетушителях и флягах, о машинном масле, о пластиковых картах с идентификационными номерами…

На заднем сиденье его автомобиля, под складками одеяла, ничто не шевельнулось… Даже тогда, когда он, забыв обо всем на свете, потеряв остатки самообладания, разразился диким, душераздирающим криком.

Челси Куинн Ярбро

Инспекция в Иерихоне

Перевод: В. Колосова

Писатель и профессиональная гадалка на картах таро Челси Куинн Ярбро опубликовала свой первый рассказ в 1969 году. Уделяя все свое время писательству с 1970-го, она стала автором более шестидесяти книг и стольких же рассказов.

Среди ее произведений — романы об оборотнях «Ради всего святого» («Godforsaken») и «Ночи чудовищ» («Beastnight»), квазибеллетристические оккультные серии «Послания от Майкла» («Messages from Michael») и «Еще послания от Майкла» («More Messages from Michael») и литературные версии фильмов «Мертвые и погребенные» («Dead Burried») и «Кочевники» («Nomads»). Трилогия Ярбро «Сестры ночи» («Sisters of the Night») — «Злой ангел» («The Angry Angel»), «Душа ангела» («The Soul of the Angel») и «Жамени: ангел смерти» («Zhameni: The Angel of Death») — о трех неумерших женах Дракулы. К сожалению, она была существенно переработана редактором.

Однако наибольшую известность писательница приобрела своими циклами исторических романов ужасов о байроническом вампире Сен-Жермене, отдаленно напоминающем действительно жившего в XVIII веке французского графа с тем же именем. Первая книга цикла, «Отель „Трансильвания": Роман о запретной любви» («Hotel Transylvania: A Novel of Forbidden Love») появилась в 1978 году. На настоящий момент за ней последовало более дюжины продолжений, в том числе «Дворец» («The Palace»), «Кровавые игры» («Blood Games»), «Дорога затмения» («Path of the Eclipse»), «Соблазнительная судьба» («Tempting Fate»), «За пределами Дома Жизни» («Out of the House of Life»), «Темные драгоценности» («Darker Jewels»), «Пари вслепую» («Better in the Dark»), «Дворцы тьмы» («Mansions of Darkness»), «Написано кровью» («Writ in Blood»), «Кровавые розы», («Blood Roses») «Кровь причастия» («Communion Blood»), «Приход сумерек» («Come Twilight») и «Пир в изгнании» («А Feast in Exile»).

Ответвление от цикла, посвященное возлюбленной Сен-Жермена Атте Оливии Клеменс, включает «Пламя в Византии» («А Flame in Byzantium»), «Факел крестоносца» («Crusader's Torch») и «Свечу для Д'Артаньяна» («А Candle for D'Artagnan»), в то время как рассказы Ярбро были собраны в «Хроники Сен-Жермена» («The Saint-Germain Chronicles») и «Вампирские истории Челси Куинн Ярбро» («The Vampire Stones of Chealsea Quinn Yarbro»). Она удостоена звания Мэтра на конгрессе «World Horror Convention» в 2003 году.

Автор вспоминает: «Я была на одной секции со Стивеном Кингом более двадцати лет назад в Кноксвилле, штат Теннесси, и Стив сказал, имея в виду „Салимое удел" („Salem's Lot“): он убежден, что маленький городок в глухом уголке Мэна может исчезнуть — и никто этого не заметит. Я не согласилась, но весь полет домой думала, кто заметил бы это первым и больше всех предпринял по этому поводу. И восемь лет спустя раздумья вылились в этот рассказ». Я предоставлю читателю решать, кто был прав…

Бумага выползала из принтера волнами, и Мортон Саймз собирал ее с пола, хмуро глядя на колонки напечатанных цифр. Именно этого он и боялся. Он потащил материал обратно в офис и начал сортировать страницы, раскладывая их по порядку.

Уильям Брустер пребывал в нетерпеливом ожидании, когда Мортон наконец вошел в его офис. Времени на ненужные любезности он не терял:

— Ну?

— Похоже, налогоплательщики взбунтовались, сэр, — сообщил Мортон, протягивая только что собранную папку. — Согласно нашим записям, никто в Иерихоне не подавал налоговых деклараций за последние два года. Никто.