Вампиры. Антология
Шрифт:
— Элис, у нас все готово? — спросила она хорошенькую темноволосую горничную. Девушка в черном форменном платье (в этот печальный день оно было без кружевных манжет и воротничка) сделала Фелиции реверанс и едва заметно улыбнулась.
— Готово, мисс, благодарю вас. Люди мистера Энтвистла сами обо всем позаботились, и все сделано отлично, вне всяких сомнений.
Буфет был весь заставлен съестным: там имелись ветчина и ростбиф, хлеб и пироги, кексы, бутылки шерри и портвейна. Припасов хватило бы на несколько дюжин гостей, а ведь за столом будет всего
— Так много? — поразилась Фелиция, не успев даже задуматься о том, насколько уместно обсуждать вопросы этикета с прислугой.
— Да-да, мисс. Я спросила у них, не может ли тут быть какой ошибки, но тот джентльмен заверил меня, что все это было оговорено в завещании мистера Каллендера. Можно мне вас чем-нибудь покормить, мисс?
— Нет, спасибо, — ответила Фелиция, которой еще никогда в жизни не случалось настолько утратить аппетит. — Я дождусь остальных, Элис. Ты слышишь, не они ли это пришли?
— Пойду посмотрю, мисс, — ответила горничная и поспешно вышла.
Через мгновение возле Фелиции уже была тетя Пенелопа в черном чепце, чьи глаза при виде столь щедро накрытого стола так и засияли.
— Что же, Фелиция, — сказала она, — все было очень красиво. Так и должно быть, как я полагаю. Свадьбы и похороны — дело важное. Не нальешь ли мне бокал шерри, дорогая моя? Совсем чуточку.
Тетя Пенелопа отправила в рот небольшое пирожное, а Реджиналд Каллендер прошел в комнату и взял бутылку портвейна. Он наполнил себе бокал и поглотил его одним залпом.
— Славные вышли похороны, мистер Каллендер, — сказала тетя Пенелопа. — И склеп просто роскошный. Ваш дядя не завещал, чтобы и вас положили покоиться там же, когда вас призовет Всевышний?
Единственным ответом Каллендера на этот вопрос было то, что он вновь наполнил свой бокал. Ему удалось вполне взять себя в руки и предложить выпить и Фелиции, но она отказалась и уселась в углу, на небольшом стуле с совершенно прямой спинкой.
— Только вот закрытые гробы я не одобряю, — сказала тетя Пенелопа.
Лицо Каллендера внезапно приняло неприятное выражение.
— Неужели вы так и не насмотрелись на моего дядю, когда тело было выставлено для прощания?
— Да что вы, мистер Каллендер. Я вовсе не собиралась ничего критиковать. Иногда, как мне кажется, последний раз взглянуть на покойного может оказаться невыносимо больно. Будьте так добры, отрежьте мне чуточку от того куска ветчины. Благодарю. А как ты провела день, Фелиция?
— В размышлениях о тех, кто ушел раньше нас, тетя.
— Вот как? И какие же выводы ты для себя сделала, дорогая?
— Лишь то, что об этом можно узнать многое, а нам известна лишь самая малость, — ответила Фелиция.
— Возможно, после нашего визита к мистеру Ньюкаслу завтра вечером ты почувствуешь себя более сведущей в данном вопросе.
Фелиция испуганно распахнула глаза и несколько раз перевела взгляд с тетушки на своего жениха и обратно.
— Ньюкасл? А кто, скажите мне на милость, этот мистер Ньюкасл, что посещать его необходимо ночью? — настоятельным
— Да что вы, это же медиум, — сказала она, принимая тарелку. — По пути на Кенсал Грин мы проезжали мимо его дома.
Под осуждающим взглядом Каллендера Фелиция еще дальше забилась в угол.
— Медиум! — проревел он и повернулся к тете Пенелопе. — Это вы до такой чепухи додумались?
— Это была моя идея, Реджиналд, — тихо сказала Фелиция.
— Я решительно это запрещаю.
— Ты ничего не запретишь мне, пока я не стала твоей женой. Ты знаешь, как я желаю знать то, что лежит вне нашей земной жизни. Зачем тебе мешать мне в этом?
— Потому что все это мошенничество, чепуха и суеверия. Как может такая разумная девушка, как ты, в наши-то дни, в этот век верить в эти старомодные выдумки? На дворе тысяча восемьсот сорок седьмой год, мы живем в эпоху прогресса, и пора раз и навсегда забыть о подобных вещах.
— Прогресс происходит во многих областях, Реджиналд; так почему же он не мог затронуть и наши знания о потустороннем мире? Ты наверняка слышал о достижениях мистера Дэвида Хоума, а мистер Ньюкасл, как мне рассказывали, обладает еще более выдающимися способностями. Я уверена, что существуют люди, умеющие видеть то, что для нас, остальных, невидимо.
— Из того, что тебе невидимо, они способны увидеть только то, что ты — доверчивая девушка, и при этом весьма обеспеченная. Мертвецы мертвы, Фелиция, и нам о них лучше всего забыть.
Вскочив со стула, она с горячностью сложила ладони, будто для молитвы.
— Но ведь и мертвые продолжают жить, Реджиналд. Как ты можешь в этом сомневаться, ведь ты же христианин?
Каллендер начал с яростью кромсать на куски ветчину.
— Да, я христианин. Каждое воскресенье я бываю в англиканской церкви и оставляю пожертвования. А что, по-твоему, сказал бы его преподобие мистер Фишер, если бы узнал, что ты решила потревожить усопших? И что вы, собственно, знаете об этом субъекте, Ньюкасле? Он, должно быть, умалишенный. Все это опасно, и я еще раз прошу вас забыть это ваше сумасбродство.
— Я пообещала моей племяннице выступить в роли ее дуэньи, — сообщила тетя Пенелопа, наливая себе еще шерри. — А она в ответ на это согласилась сопровождать меня в Мертвую Комнату музея мадам Тюссо. Нам обеим не хватает храбрости осуществить задуманное в одиночку, но мы твердо намерены удовлетворить свои интересы, мистер Каллендер.
— Что? Вы пойдете в то самое место, которое «Панч» прозвал Комнатой ужасов? Милое, скажу я вам, местечко для утонченной девушки, но, как я полагаю, там вам по крайней мере ничего не грозит. А вот этот ваш заклинатель домовых — это уже совсем другое дело. Он либо шарлатан, либо сумасшедший, и тот факт, что вы, беспомощные барышни, отправитесь к нему вдвоем, а не в одиночку, ни в малейшей степени меня не успокаивает. Готов поспорить, что и за вход он берет далеко не пару шиллингов, верно?