Вампиры. Антология
Шрифт:
Как-то раз в Бухаресте один из поклонников зашел в туалет за сценой и увидел Вора, стоящего перед Кощеем на коленях, Кощей мочился ему в рот.
— Мне от этого как-то не по себе, — признался Дэви, пересказав мне эту историю.
— О вкусах не спорят, — сказал я, хотя мне это тоже не понравилось.
— Если бы хоть секс, я бы так не расстраивался, — продолжал Дэви.
— Может, это он и есть. Какое-нибудь там садомазо.
— Это гораздо хуже, — сказал Дэви.
Я пожал плечами. Пусть Дэви был царь и бог над всеми электрическими штуковинами и с микшерским
Кощей так и не отставал от нас, когда мы вернулись с гастролей и прямиком отправились в студию, понятия не имея, что собираемся делать. Нас это не слишком беспокоило, мы с Дэви столько лет работали вместе, у нас скопилась куча материала. Но пока мы пытались развить пару главных тем, что-то придумывая, добавляя то, убирая это, Вор либо вырубался где-нибудь на кушетке рядом с Кощеем, либо вообще не являлся. Мы потратили две недели студийного времени, спустили почти сто тысяч фунтов, но так и не добились ни единой строчки, ни единой мелодии от Вора, и вот тогда мы пришли к нему домой и велели взять себя в руки и приготовиться к серьезному разговору, а Вор таращился на нас с сонным недоумением.
Мы находились в похожей на пещеру спальне хозяина. Вор распростерся под балдахином кровати восемнадцатого века, которую он купил, поскольку на ней якобы спал Моцарт. Вор был обнажен до пояса, и на его худом белом теле виднелись свежие царапины и шрамы от заживших сигаретных ожогов. Кто-то спал под тяжелым покрывалом из красного бархата, свернувшись так, что виднелась только шапка светлых немытых волос. Перед зеркалами горели свечи, на столике у кровати стоял стакан, до половины налитый густой белой жидкостью, на туркменском ковре громоздилась гора грязных тарелок.
— Он в состоянии сделать то, что вам нужно, — заявил Кощей, когда мы выговорились. — И даже больше. Вы поразитесь тому, что он может.
— Это наше дело, — резко оборвал Дэви. Вид бесчувственного тела Вора вывел его из себя. — Ты сюда не лезь.
— Этот парень — мое дело, — сказал Кощей. — Я не могу в него не лезть.
— Да пошел ты!.. — бросил Дэви и попытался схватить Кощея за руку.
Было три часа ночи. Воздух спертый и дурманящий, у меня раскалывалась голова от переизбытка наркотиков, никотина и кофе, так что, возможно, мне только показалось, будто рука Дэви просто прошла сквозь рукав меховой шубы Кощея. Может быть, он не рассчитал замах, может быть, Кощей увернулся. Так я подумал тогда.
Дэви выругался и затряс рукой, словно обжегся. Вор захихикал и сказал:
— Он со мной. Он мне нужен. Не лезьте к нему.
— Тебе пора приниматься за работу, — заявил Дэви.
— Я не знаю, готов ли я идти этим путем.
— Ты готов, — заверил Кощей.
Дэви пропустил их диалог мимо ушей и обратился к Вору:
— И как насчет того, чтобы просто вылавливать песни из воздуха?
Вор ответил спокойно:
— Та фигня, которую я делал до сих пор, не просто плоха. Она тривиальна. Она ничто. Я хочу зайти глубже. Я знаю, что могу зайти глубже, но там страшно. Более
— В тебе это есть, ты способен на великие вещи, Клинт, — сказал Кощей.
Клинт было настоящее имя Вора, Клинт Келли. Наполовину ирландец, он вырос странным и дерганым в каменном мешке Хакни, наивный гений, взявший себе псевдоним из какого-то старого фантастического романа.
Вор посмотрел на меня, посмотрел на Дэви.
— Вы не знаете, о чем простите. Дайте мне время, — попросил он.
— Мы обязаны выпустить альбом до сентября, — сказал Дэви. — Тогда начинаются очередные гастроли, а у нас до сих пор нет даже сингла.
— Может, тебе уехать на недельку отдохнуть. Погреться где-нибудь на солнышке вдали от суеты. А потом вернешься, и мы начнем, — предложил я.
Вор засмеялся.
— Ты не понимаешь. Речь идет не о контракте. Не обо всей этой рок-н-ролльной чепухе. Главное здесь, — произнес он, прижимая ладони к глазам. — Вот тут. Я хочу зайти дальше, чем заходил кто-либо до меня. Я уже на самом краю. Я это чую. Но никак не могу оттолкнуться.
— Но ты ведь хочешь. Я знаю, что хочешь, — вмешался Кощей.
Вор поглядел на Кощея, между ними что-то пронеслось.
— Да. Да. Очень хочу. Но я так боюсь, — сказал он.
— Я буду с тобой, — пообещал Кощей с такой нежностью и таким вожделением, что меня передернуло.
Дэви снял очки, потер глаза и спросил:
— Означает ли это, что мы готовы приступить к работе? Кощей поднялся, очень высокий и очень худой в своей спадающей до самого пола шубе. Кажется, глаза его налились кровью.
— Теперь уходите. Он не нуждается в вас. Я помогу ему. Мы дадим вам то, что вы хотите.
Вор отнял ладони от глаз и посмотрел на Кощея, и первый раз он вроде бы по-настоящему испугался своего странного друга.
Вор исчез на пять дней. Он не приходил в студию, его не было дома. Он пропал. Дэви был готов бросить все, уверенный, что Вор сбежал, когда парень вдруг явился и выложил на пульт DAT-кассету и папку, набитую бумагами. Первый раз за долгие месяцы он был бодрый, очень собранный и очень серьезный, стоял у нас над душой, пока мы с Дэви читали тексты песен и слушали наброски вокальных партий, которые он наложил поверх основного клавишного аккомпанемента. «Вкуси мяса». «Изрыгни меня в пламя». «Гнездо соли». «Разговор с призраком». Вы знаете все эти песни.
— Мне нужен тяжелый ритм, — заявил Вор. — Что-то очень основательное, как сердцебиение самого мира.
Мы принялись за работу. Вор вошел в раж, он ревел и выл свои из ряда вон выходящие стихи в любимый допотопный микрофон, словно студия была сценой, перед которой собралась миллионная аудитория. Он почти не ел, пил только какой-то чай, приготовленный Кощеем из пахучей коры, при этом совершенно замучил нас, снова и снова прослушивая сведенные треки, въедливо выискивая недостатки, предлагая нам добавить барабанов или клавиш, подложить гитару, оркестр или амбиентные звуки. Мы сделали сорок вариантов основной темы для «Короля не-литературы» и столько раз переписывали «Неотвратимый, как рак», что Дэви сбился со счету.