Вампиры. Сборник
Шрифт:
Таинственный спутник нажимает невидимую пружину, и большой хобот слона тихо-тихо поднимается, а под ним узкая дверь и крутая лестница вниз. Лестница вьется все ниже и ниже… Мы в темном коридоре. Где-то вдали мерцает светлая точка.
— Тише, — шепчет проводник, и мы скользим, как привидения.
— Ждите, — вновь шепчет он, и мы остаемся одни. Воздух подземелья, пропитанный запахом пряностей, еще больше кружит нам головы.
Время идет, мы теряем терпение.
А свет впереди так заманчиво мерцает.
— Вперед, вперед, —
Проходим.
Перед нами занавес, тяжелая золотая парча стоит как стена. Наверху круглое отверстие, из которого и идет свет, видимый из коридора и который чуть-чуть освещает зал.
— Вперед! — Мы за занавесом и стоим ослепленные. Стены из розового, прозрачного сердолика, из них, или через них, льются волны розовато-желтого света; с потолка идут голубые волны эфира и, смешиваясь с розовыми, дают небывалый эффект.
Что-то волшебное. На полу пушистый шелковый ковер, усыпанный белыми свежими цветами лотоса.
Перед нами небольшое возвышение, пьедестал, и на нем стоит женщина неземной красоты. Она совершенно голая. Черные густые волосы подобраны сначала кверху, а потом заплетены в четыре толстые косы. На голове корона в виде сияния из самоцветных камней. Две косы висят по обе стороны лица, как рама, и спускаются на пышную грудь; две другие косы висят вдоль спины. Ожерелье и пояс на бедрах также из самоцветных камней. Лодыжки ног обвивают изумрудно-сапфировые змейки, положив головы на ступни.
В руке у нее голубой лотос.
Драгоценные камни ее наряда блестят и переливаются, но лучше их блестят черные большие глаза. Это чудные, огромные звезды! Коралловые губки плотно сжаты.
Линии лица и тела так чисты, так безукоризненны, так прекрасны!
— Кто ты, прекрасная из прекрасных? Будь ты небожительница или исчадие ада — мы твои верные рабы. — И под влиянием опьянения становимся на колени.
Чудное видение улыбнулось и, тихо скользя, приблизилось к нам. Белая ручка поднялась, и голубой лотос прикоснулся к левому плечу каждого из нас. В ту же минуту мы потеряли сознание.
Нас привел в себя адский шум, визг, стоны, завывания. Мы лежим связанными посреди зала с черными колоннами, и кругом нас беснуются желтые дьяволы. В них мы без труда узнали индийских фанатиков, факиров: нечесаные, всклокоченные волосы, испитые лица, тела факиров в клубах черного дыма, они были истинными представителями ада.
— Богиня оскорблена! Жертву, жертву, да льется кровь нечестивцев! — можно было разобрать среди визга и стона.
Нас повлекли куда-то. Наступила полная тьма.
Опять замелькали факелы, и скоро свет их позволил разглядеть другую картину.
Ужас сковал нас! Перед нами страшная богиня Бовами… Сомневаться мы не могли.
Грубо высеченный из темного мрамора истукан-женщина. На черной шее
Огромная ступня богини попирает человеческую голову, и в этой голове мы узнаем голову нашего солдатика, якобы унесенного тигром, из израненного тела бегут струйки крови, омывая подножие кровожадного идола. Тело еще содрогается последними судорогами.
— Жертву, жертву, — кричат кругом, и через мгновение мы совершенно обнажены.
Смерть неизбежна.
Но какая смерть! Бесславная, постыдная, у ног омерзительного истукана, от ножа фанатика!
Судьба.
Мы лежим рядом: я грызу потухшую сигару. Джемс молчит.
К нам подходит высокий худой брамин. На голове золотой обруч, белая одежда в виде хитона подпоясана шнурком, в руках широкий жертвенный нож.
Закрываю глаза.
Вдруг наступает мертвая тишина. Жрец, с высоко поднятой рукой, в которой зажат страшный нож, откинулся назад, на лице изумление и страх. Еще минута, и нож со звоном падает на пол-.
Жрец, а за ним и все остальные встают на колени с криком: «Избранники, избранники!»
Нас осторожно поднимают развязывают, завертывают в мягкие шелковые одежды и несут прочь.
Вот мы на ложе из душистых лепестков роз, вокруг носятся волны курений. Музыка сладостно звучит.
Перед нами прежняя красавица, но при блеске огней мы видим, что это не живая женщина, а статуя.
Кругом нее целый хоровод прекрасных молодых женщин: это баядерки храма. Ноги и руки украшены браслетами, звон которых мелодично звучит в ушах. Одежда их только из одних тонких цветных покрывал еще больше усиливает впечатление наготы.
Они пляшут, они подходят к нам и подают янтарные кубки с питьем. Как вкусно, как освежительно оно! Это напиток богов.
Нас окружают, ласкают, увлекают в танцы. Нам вновь подают вино, дарят поцелуями…
— Господин капитан, господин капитан!
Открываю глаза. Передо мной вестовой.
— Господин капитан, приказ от командира, — и он подает мне пакет.
Не могу опомниться, сажусь.
День. Моя спальня. Вот и гамак Джемса: он спит спокойно. Открываю пакет: приказ о выступлении через несколько часов.
Наконец соображаю: сон.
— Джемс, Джемс, выступление, вставайте, пора! — бужу я товарища.
Джемс вскакивает и изумленно смотрит на меня.
— Фу ты, черт, ведь это сон! — наконец произносит он. — Наверное, сигары вчера были с опиумом, ну и сыграли они со мной шутку!
Я начинаю расспрашивать.
Джемс рассказывает мой сон.
И когда в середине я его перебиваю и продолжаю рассказ, он стоит с открытым ртом от удивления и спрашивает, откуда я знаю его сон. Дело мало-помалу выясняется; мы видели один и тот же сон до мельчайших подробностей.