Шрифт:
В пустом, сегодня бледно-сером небе вспыхнула очередная сухая красная молния. В полицейский участок вошла очень беременная и очень красивая молодая женщина.
Она выцепила взглядом свободного человека в пагонах и подплыла к нему плавно и с достоинством в каждом движении.
– У меня мать пропала. Помогите ее
Тот оглядел посетительницу, задержавшись на живете больше, чем на лице, и сказал успокаивающим тоном, как принято говорить с беременными:
– Не волнуйтесь, поможем, чем сможем. Вы сами ей звонили? Подругам ее?
Женщина чуть скривила губы:
– А у вас работают телефоны? Есть связь? У гражданских давно уже нет сигнала.
– Точно, и у нас сбоит, – потер лоб полицейский. – Ну, пойдете к дежурному следователю, напишем заявление . От руки. Вы умеете держать ручку и писать на бумаге? – ирония беременной его разозлила и он решил так ответить этой штучке.
– Я художник, я нарисую, если что, – повела бровью штучка.
Уже в кабинете она вывела ровным, художественным почерком в графе «Данные о пропавшем »: Валентина Андреевна Чайкина, 2281 года рождения, инженер, на пенсии».
Вывела старательно, за окном в небе висели красные сполохи. Это они не глушили сигналы телефонов.
… Двадцать минут, полет нормальный. Миновали геостационарную орбиту, выходим на орбиту захоронения.
Привычно отчитываюсь, хотя тут нет связи. Но по протоколам положено.
Радостное возбуждение от возвращения к прерванной, но любимо работе схлынуло вместе с перегрузками, и пока корабль не дошел до контрольной точки, можно любоваться на выбеленный Солнцем слой орбитального мусора.
Говорят, среди осколков отработавших свое спутников и прочей чешуи космических аппаратов есть сумка с пассатижами, видеокамера и машина Илона Маска. Если увидишь хоть раз что-то из этого набора – быть тебе героем космоса! Всем курсантам так говорят. А где их тут увидишь, когда даже Землю плохо видно. На высоте до 200 километров Земля – бело-голубой шар, а выше – и не разберешь цвета, если не знаешь. Синевы -не видно. Осколки набили пространство как рыбы
Марина Савушкина, дочь пропавшей Чайкиной, отвечала на вопросы так четко и сдержанно, что было понятно: ее это выбешивает. Бесит построение вопросов, бесят действия согласно протокол, бесит, что не проникнулись проблемой.
– Последний раз я видела маму неделю назад, когда она быстрым шагом направлялась из дома к воротам. Он вышла за ворота и потом я услышала звук стартанувшего авто. Больше я маму не видела.
Нет, она не оставила никакой записки, никаких сообщений в автоответчике, никаких прощальных знаков.
Нет, у нее не было ни молодых, ни старых любовников. И машины у нас не было. Такси? Нет, устойчивой связи у нас тогда уже не было.
Нет, она не играла в азартные игры и у нее давно уже не было вредных привычек.
Нет, всех подруг мамы я уже объездила и их вообще одна.
Нет, мы не ссорились перед ее исчезновением.
Нет, у мамы всё в порядке с головой.
Да, мы жили вместе.
Да, мама давно на пенсии.
Да, она носила тревожный браслет, но все гражданские частоты же не работают!
Да, она вела себя странно, на мой взгляд. Но в неадекватности ее не заподозришь: она заказала в библиотеке старинную книгу, потом делала расчеты около двух недель, а неделю назад она пропала, как я вам уже сказала.
Какую книгу мама заказала? Конечно, помню. Лазарь Ладогин «Старик Хоттабыч».
Да, мама читала бумажные книги. Она вернула ее накануне исчезновения. И что это объясняет?!
Через час Марина поняла, что никто не собирается задействовать резервные линии экстренной связи и всепланетный поиск, чтоб найти ее маму. Заявление приняли, сказали идти домой и ждать вестей, вежливо спросили не нужно ли подвезти и пожелали беречь себя, не волноваться, и меньше гулять – радиационный фонд стал повышаться.
Конец ознакомительного фрагмента.