Ванга. Величайшая пророчица XX века
Шрифт:
И девически молодой, высокий, певучий голос, звучащий будто не из этого сухонького тельца, а откуда-то сверху, с ближайшего неба…
Сразу я вдруг ощущаю необычайную легкость и удивительное спокойствие.
Будто всю жизнь тут нахожусь, и будто у меня нету тела — о его наличии напоминал лишь озноб с "мурашками" между лопатками…
Я положил Ванге на колени свой сахар вместе с букетом цветов. Сахар она с пренебрежением отбросила, а букет стала молча ощупывать…
Наконец внятно говорит (по-болгарски, была рядом переводчица, но и так понятно):
— Вижу Елену…
И сама же отвечает:
— Это мать твоя… И бабушка… Твои ушедшие родные женщины пришли с тобой через эти цветы…
Мою маму звали Еленой, а бабушку — Марией. Знать этого Ванга не могла ниоткуда, кроме… В следующие минуты мне стало ясно, что она общается с душой мамы, с живой душой — и сейчас, и на протяжении всего времени ее жизни:
— Твоя мама родилась не в России… Слышу… Слышу французскую речь…
Мама родилась в Бельгии, в Антверпене, в детстве слышала вокруг себя фламандский и французский говор, бабушка и дедушка говорили по-французски… И этого Ванга знать не могла никак, да и я сам не вспоминал бог весть как давно, успел почти позабыть…
— Мать просит тебя никогда не ездить в Ленинград…
В Питере я до того бывал часто, там у меня полно родственников и друзей… Почему вдруг?.. В питерской сырости я, правда, заболевал пару раз… Но не ездить совсем, никогда?!
Я не стал ничего уточнять и просьбу мамы, переданную через посредство, которому я не могу не верить, пока выполняю послушно.
— Мать просит, чтобы ты бросил курить… Чтобы диету соблюдал… Берега живот!..
И тут Ванга, бабулька не шибко грамотная, произнесла непонятно откуда известный ей медицинский термин "панкреас" — поджелудочная железа.
Курить мне действительно нельзя было по многим причинам. И все точнехонько насчет живота: не без помощи хронического никотинового отравления у меня дважды повторялся панкреатит, от которого я чуть было не отправился на тот свет.
И еще было несколько заботливых просьб и вопросов, которые могла задать мне только мама…
Потом Ванга вдруг заговорила от себя:
— Скоро будешь много работать с детьми. И освоишь две новые науки…
Не знаю, внушение ли, или по логике жизни — сбылось: больше и больше стал принимать детей, написал книгу "Нестандартный ребенок", после которой детско-родительский поток стал потопом…
Что касается "двух наук", то не знаю пока точно, что имелось в виду. После этой встречи я продвинулся в игре на рояле и сочинении музыки, компакт-диск выпустил. И стихами начал заниматься серьезнее…
Была потом еще встреча, когда Ванге кое в чем помог уже я, врачебно, по части головных болей. И еще случай телепатической, иначе не назовешь, связи с нею… Примерно через полгода после поездки в Болгарию, в Москве, зимой, в течение десяти дней у меня зверски болела правая половина лица. Думал — невралгия, простуда, пытался лечить — без толку.
И вот случайно ударил ложкой о зуб — и понял: от зуба… Бывает такая коварная разлитая зубная боль, которую сразу не распознаешь.
Побежал к врачу. Зуб пришлось срочно удалить.
Возвращаюсь домой — в почтовом ящике письмо из Болгарии. Пишет Беляна, переводчица, которая
"Владимир, вчера я была у Бабушки (так звали Вангу свои. — В.Л.), и она вдруг вспомнила о вас и вошла с вами в контакт. Высказала обеспокоенность состоянием ваших зубов. Бабушка сказала, что вам надо срочно заняться своими зубами, обратиться к врачу…"
Я посмотрел на дату отправки. Письмо шло ровно десять дней. Храню его как документ чуда…"
По признанию Владимира Леви, встреча с Вангой убедила его в том, что "есть Великое Там — есть Всебытие, пусть и в непостигаемом для нас-здешних виде. Есть связь ушедших и живущих, все продолжается… Когда знаешь это, неизбежность смерти легко принять как ПРОДОЛЖЕНИЕ ЖИЗНИ В ЦЕЛОМ.
Когда осознаешь Путь из Вечности в Вечность как жизненную сверхзадачу — основной ценностью становится радость познания, восторг духа. А ценность здоровья и прочих благ делается относительной и служебной: да, хорошо — но как самоцель абсурдно".
Перед нами — рассказ уверовавшего. Он нисколько не задумывается о том, что он — человек достаточно известный и узнать его родословную не так уж трудно. А за ту неделю или больше, что он дожидался встречи с Вангой, друзья его наверняка и в баньку попариться сводили, и в рестораны не раз вместе с ним хаживали — пропустить стаканчик-другой ракии или вина, где в задушевных беседах можно было выведать все и о родне, и о хворях. А потом можно и диковинное слово "панкреас" необразованной бабе Ванге подсказать. Если же Леви пожаловался на зубную боль, то вот уже и повод для письма. Да если не пожаловался, предупредить насчет зубов было очень полезно. Ведь в начале 80-х Владимиру Львовичу было уже сильно за сорок (он 1938 года рождения), и в этом возрасте у подавляющего большинства людей уже есть серьезные проблемы с зубами. А то, что больной зуб может отдавать болью в лицо — вещь хорошо известная, и ничего сверхъестественного в этом нет.
Более полумиллиона посетителей переступили порог дома Ванги с 1941 по 1995 год, когда болезнь приковала ее к постели и она перестала принимать.
В апреле 1992 года Ванга пророчествовала: "Не вижу беды для Болгарии! Ни пороха, ни крови! Пусть болгары живут и здравствуют и не теряют надежды! Мы — героическое племя. Все преодолеем! Войны нет и не будет. Все образуется. И землетрясений не ожидается. Но Софию ждут тяжелые времена… Болгария устоит, потому что болгары — трудолюбивый народ. Не ссорьтесь, не ругайтесь, любите друг друга. Главное, чтобы в народе жила вера и любовь".
Но нечто подобное тогда публично говорили и писали десятки и сотни болгарских политиков, публицистов, философов. Говорили не потому, что точно знали, что так и будет, а для того, чтобы выразить свою веру в болгарский народ и поддержать и народ, и самих себя в трудную эпоху перехода от коммунистического прошлого в посткоммунистическое будущее. А версию, будто начавшиеся в сербской провинции Косово волнения среди албанцев могут перекинуться в Македонию и вынудить Болгарию вступить в войну, всерьез никем из болгарских и мировых политиков тогда не рассматривал.