Вангелия
Шрифт:
Любка тихо плакала в углу оцепленного солдатами двора. Ванги во дворе не было.
Гитлер вышел из машины и широкими шагами пошел к дому. На пороге он оглянулся и сказал:
– Все останьтесь здесь. Со мной – только переводчик.
При этих словах переводчик стал бледнее беленой стены дома. Может быть, он надеялся, что его услуги больше не понадобятся… Но конечно, не посмел ослушаться – отправился в дом вслед за фюрером.
Когда они вошли, Ванга стояла у окна. Молнии сверкали
– Откуда ты знала, что жеребенок будет именно такой? – спросил Гитлер.
– Как я тебе объясню, если самой себе объяснить не могу? – пожала плечами Ванга. – Знала, и все.
– А что сейчас тебя расстреляют, тоже знаешь?
– Этого не знаю.
– Жаль! А то успела бы помолиться перед смертью. Или что ты делаешь вместо молитвы?
– Ты напрасно суетишься, – помолчав, сказала Ванга.
Она остановила на Гитлере то, что заменяло ей взгляд. Невозможно было объяснить, что это… Но перед устремленными на него слепыми глазами весь он вдруг как-то сник.
– А если я не пойду войной на Россию? – глухо спросил он. – Что будет тогда?
– Я сказала тебе, что ты проиграешь войну с Россией. Но войну, которую не начал, проиграть нельзя.
– Это софистика! – воскликнул Гитлер.
– Что? – удивленно переспросила Ванга.
– Неважно, – поморщился он. – Хорошо! Поставлю вопрос иначе. Если я не начну войну с Россией, то что будет со мной?
– Ты все равно погибнешь. – Ванга произнесла это так спокойно, как будто речь шла о всем давно известной вещи. – Слишком много на тебе грехов, – тем же спокойным тоном объяснила она. – И вечной жизни у тебя не будет, зря ее для тебя ищут.
– Вечная жизнь возможна! – теперь Гитлер не просто закричал, а завопил как раненый заяц. – Но не для таких, как ты! Не для миллионов человеческих песчинок! Никчемных! Ни на что не годных, кроме как есть и совокупляться! Вечная жизнь – для избранных! И она будет у меня!
Последние его слова заглушил такой удар грома, от которого содрогнулась земля и, казалось, едва устояли стены дома. Окно у Ванги за спиной вспыхнуло сплошным белым сиянием – молнии перечеркнули его.
– Я начну войну с Россией! – исступленно закричал Гитлер. – И выиграю ее! Моя судьба – это мой выбор!
– Твой выбор позади, – помолчав, с прежним спокойствием сказала Ванга. – У тебя его больше нет.
Дверь за вылетевшим из комнаты Гитлером захлопнулась со звуком пушечного выстрела. Переводчик открыл ее снова и выскользнул наружу уже бесшумно. Ванга осталась в комнате одна. Если не считать грозы, сотрясающей стены.
Когда Гитлер выскочил из дома во двор, дождя по-прежнему не было.
– Мы уезжаем, – едва сдерживая
– Мы можем взять эту бабу с собой, – предложил Генрих. И сразу же добавил: – Или расстрелять прямо здесь.
– Не надо! – зло бросил Гитлер.
– Что – не надо? – осторожно поинтересовался Генрих.
– Ничего не надо! – рявкнул Гитлер. – Забыть!
Он быстро пошел к машине. Охранники бросились следом, распахнули перед ним дверцу. Уже садясь в автомобиль, Гитлер остановил взгляд на переводчике. Потом посмотрел на начальника охраны.
– Будет сделано, мой фюрер, – кивнул тот.
В окно отъезжающей машины было видно, как два охранника берут под руки переводчика, слышно было, как тот кричит. Но ни Гитлер, ни усевшийся вместе с ним в машину Генрих уже не обращали на это внимания.
– Вы уверены, что эту бабу не надо… – снова начал было Генрих.
– Уверен, – резко проговорил Гитлер. – Таких, как она, лучше не трогать. Неужели ты этого до сих пор не понял?
Как только двор опустел, Любка бросилась в дом. Стоило Гитлеру уехать, сразу же начался наконец дождь, и Любка была мокрая насквозь.
– Ой, Ванга! – воскликнула она с порога.
И разрыдалась.
– Что ты плачешь, Любка? – спросила Ванга.
Лицо ее не переменилось ни единой чертою. То же мрачное спокойствие было на нем, что и при разговоре с Гитлером.
– Я за тебя так испугалась! – сквозь слезы проговорила Любка. – Думала, он прикажет, и убьют тебя.
– Его мне нечего бояться, – пожала плечами Ванга.
– Как же нечего? – всплеснула руками Любка. – Да это же знаешь кто был? Сам Гитлер!
– Я знала.
– Знала – и не боялась? – не поверила Любка. – Почему, Ванга?
– Он думает, что он хозяин жизни, – объяснила она. – Таких бояться нечего.
– Почему?
– Потому что у жизни нет хозяев. Только глупец этого не понимает.
– Ой, не знаю… – покачала головой Любка. – Может, и так. Только я со страху чуть не померла.
Ванга подошла к окну, распахнула створки. Дождь ворвался в комнату – шумом, свежестью, дальним горным гулом.
Что происходило там, в этих горах, какие там сейчас царили силы? И что знала о них слепая женщина, подставляющая ладони дождевым струям, и какими нитями была она связана и с горами этими, и с дождем, и с тучами в небесах? Вряд ли кто-нибудь на всем белом свете мог это понять.
– О чем ты думаешь, Ванга? – осторожно спросила Любка.
– Об Ольге, – сказала Ванга.
– Почему вдруг о ней? – удивилась Любка.
– Когда мы последний раз виделись, я ей сказала, что ни она, ни ее близкие не погибнут. Но теперь мне тревожно за нее.