Vanitas
Шрифт:
Ведь это она сделала его «узником» замка.
Ну-ну. Наверное, стоило объясниться, но Люция не хотела оправдываться, а всё, что она могла сказать, звучало бы именно так.
С наглой улыбкой она встретила его колючий, обжигающий ненавистью и презрением взгляд. Ни один мускул не дрогнул, но в груди, будто нож калёный прокрутили.
В
Истинного короля.
Перед ним хотелось преклониться.
Высокомерный взгляд синих и холодных, как северные воды, очей, высокие скулы, точёный нос, резкий излом поджатых губ, подбородок с лёгкой волевой ямочкой, кожа с сероватым отливом, заостренные уши с колечками-сережками.
Он не изменял своему частично-звериному облику, хотя теперь мог запросто накинуть полноценную и постоянную иллюзию, сделаться идеальным, как любят придворные террины (точнее — любили: мода в последние дни претерпела существенные изменения). Но Далеон — воплощённый протест всему и вся.
Жаль, конечно, что это милое сердцу Люции обличие — морок. Теперь морок.
Наследие Магнуса не прошло бесследно. Пусть нынешний король и фарси в какой-то мере — его терринское происхождение, сильные гены отца-деймона и матери-спригганки, никто не отменял.
И даже зная это, Люц не могла перестать любоваться им и внутренне оплакивать уничтоженные на корню светлые чувства и шанс на счастливое будущее вместе. Ей оставалось лишь тешить себя мыслью, что это пройдёт.
Боль пройдёт. Все пройдёт. Она перегорит. Переболеет. И однажды проснётся свободной. И остывшую душу её больше не тронут табуны наглых девиц в покоях короля.
Однажды…
Она встала перед ним на одно колено и пропела с придыханием:
— Вы вызвали
Кадык Далеона дёрнулся, и только это выдало, что слова его задели. Люция ощутила, как довольная улыбка растягивает губы, а внутри растекается приятное тепло.
«Назови меня своим Повелителем» — об этом он, одурманенный, думая, что спит, страстно молил Люцию на конюшне, как будто вечность назад. Но девушка запомнила.
И вот, ещё одно пророчество сбылось…
Далеон думал так же — фарси видела это в его засверкавших злостью глазах.
Он стиснул подлокотники трона из вулканического стекла.
— Нет. Не только. Я хотел задать один вопрос…
Люция выпрямилась и чинно кивнула, показывая, что внимательно слушает.
— Ты довольна?
Она выгнула бровь. Далеон глянул в глаза, жёстко усмехнулся и повторил:
— Ты довольна, Люция? Ты посадила меня на трон, сделалась десницей, ведаешь делами замка и королевства, решаешь важные вопросы, пользуешься лицемерным уважением, внушаешь трепет. Правишь… из тени. А Империя наша развалилась, все клятвы канули в Бездну со смертью моего отца, и больше ничто не сдерживает озлобленных и уязвлённых королей от мести. Недалёк час, когда весть о смене правителя облетит всю Терру, они узнают, что на троне — я. Дерзкий, «нестабильный магически» мальчишка. «Слабак и ничтожество». Начнутся покушения, могут и войну объявить, всем скопом. Высокие Дома не признают меня правителем над собой, я не говорю о новых вассалах севера, чьи родители погибли во время восстания моего брата. Мы окружены врагами со всех сторон. Нас пережуют и выплюнут совсем скоро. Бойне быть. Так скажи мне, Люция, теперь ты довольна?
Фарси молчала, на коже раскалялась клятва, а с неба сыпал первый снег.
Продолжение следует…