Ванька-ротный
Шрифт:
Когда солдаты закончат копаться в земле, немцам надо дать некоторое время несколько успокоиться. Через недельку можно будет пустить поисковою группу в нейтральную полосу. Прошло еще несколько дней. Мы сидим на нарах в землянке, разговор идет так себе, не о чем.
— Не сходить ли нам сегодня Федя с тобой в окопы к пехоте. Посмотрим, как они устроились, оглядим переднюю линию их обороны. Все равно нужно когда-то ее нам с тобой всю пройти. Без этого нельзя начинать выходы под немецкую проволоку.
Посмотрим где наши, где немцы сидят.
— Я согласен! — говорит Рязанцев.
В сумерках мы выходим и идем по тропе на передок. Красиво смотреть! По всему открытому фронту нашей обороны над поверхностью снега в нашу сторону летят трассы горящих огненных пуль. Но вот эти пчелки начинают жужжать и гудеть рядом поблизости, только и смотри как бы они не обожгли и не ужалили тебя. И вся красота их полета сразу пропадает. Начинаешь сутулиться и припадать носом к земле.
Идешь по тропе, и бывает, реагируешь на них по-разному. Впереди топает Рязанцев и если он при подлете их, на них плюет, то все идут и никто не сгибается.
Но стоит ему чуть вздрогнуть и согнуть свой хребет, остальные не могут, выпятив грудь идти им навстречу. Кто-то дрогнул и остальные к земле припали. Все мы идущие по тропе и под пулями между собой связаны электрическим полем.
В стрелковых ротах солдатские ячейки соединены короткими ходами сообщения. Сплошной ротной траншеи пока еще нет. Нам приходиться идти вдоль окопов поверху, то посматривая на солдат, которые роются в земле, то на летящие пули с немецкой стороны.
Не будешь прыгать в окопный проход, чтобы по нему пройти каких-то десяток метров и потом снова из него вылезать. А ходить, вот так, по поверхности земли вдоль линии обороны не очень приятно. Все время приходится на пули смотреть и ждать, чтобы шальная тебя не ударила.
Командир роты идет вместе с нами и показывает свой участок обороны. Но вот мы доходим до последних ячеек первой роты. Мы прощаемся с лейтенантом, он прыгает к солдатам в окоп, а мы идем по открытому полю. От него нам нужно попасть во вторую стрелковую роту.
— Учти Федор Федорыч и ты Сенько! Завтра поведете ребят по переднему краю пусть перед новичками особенно не хорохорятся. При сильном обстреле приказываю в солдатских окопах переждать!
Во второй роте примерно та же окопная обстановка. Мы прошли по всей линии обороны нашего полка. Теперь я ясно представил картину переднего края, нейтральной полосы и где немцы сидят. Подступы к немецким позициям с нашей стороны, совершенно открыты.
Немцы за оврагом занимают господствующую местность. Сидят они в надежных укрытиях, заранее построенных и оборудованных по всем правилам инженерного искусства.
Наши солдаты торчат по пояс на голом и открытом пологом снежном скате. А немцы зарылись и сидят наверху. Им видно всё и удобно вести обстрел наших позиций.
Какая
Смотрю по карте — овраг с крутыми скатами, глубиной метров десять. Берега, где крутые, где замытые. По дну оврага течет не то речушка, не то приличный ручей.
Немцы уверены, что мы здесь в наступление с хода не сунемся. Мы просмотрели свою линию обороны, и нам предстояло теперь заняться прощупать немецкий передний край.
Разведчики народ не разговорчивый. Все больше про себя думают и молчат. Чувствуют, что начинается серьезное и опасное дело. Дня через два придется идти под немецкую проволоку.
— Ну что? — спрашиваю я Федю, когда мы возвращаемся к себе, снимаем сапоги, разматываем потные портянки, чтоб дать немного ногам отдохнуть.
— Да так, ничего! Обычное дело!
Под "обычным" делом нужно понимать, — Немцы постреливают, бросают мины, бьют из артиллерии и снова пускают трассирующие из пулеметов по нашим позициям.
А наши, как правило, на немецкую стрельбу не отвечают. Окопник солдат из винтовки по пушкам не будет стрелять. Он ждет, когда наши из артиллерии или из пулеметов ответят. А пулеметчики считают, что нужно землю снарядами ковырять. Нечего зря жечь стволы. У ручных пулеметов прицельный по точности ресурс короткий. Вот и не отвечают наши стрелки. А вообще-то правильно делают.
Уходили мы из окопов второй роты, командир роты жалуется — комбат по телефону орет. Почему наши ответный огонь из стрелкового оружия не ведут? Попробуй, высунься! Сразу полроты придется в снег за окопы вытаскивать.
Я сказал ротному, — передай своему комбату, что разведчики начали работу и не велели стрелять.
Вооружение стрелковой роты небольшое. Ротный миномет и два ручных пулемета системы Дегтярева на пол сотню солдат. А это считай километра полтора обороны по фронту.
Я тоже иногда думаю. Зачем солдату винтовка? Возьми сейчас ее у любого, открой затвор и посмотри на ствол. Там не только три канавки слева, вверх, направо не увидишь, там просвета вовсе нет. Я не видел ни разу в течение нескольких лет, чтобы сидя в окопах солдат из своей винтовки когда ни будь стрелял или целился.
И я все время шляюсь по передку. Частенько приходится выходить с ребятами в нейтральную полосу и под немецкую проволоку. И из своего пистолета я никогда не стрелял. Из Парабеллума и Вальтера я стрелял и то для пробы. Парабеллум — это вещь! Вот зараза, бьет хорошо!
Через пару дней с приближением сумерек, мы зашли в окопы к стрелкам первой роты. Понаблюдали за немцами перед выходом. Посидели, покурили, откашлялись. Мы пришли сюда с небольшой группой ребят, чтобы пойти в овражек к немцам. Ребята там уже раз побывали и доложили, что место там подходящее.