Ваня-Любаня в стране вежливых людей
Шрифт:
– Ребята, мы на большой риск идем. Я вас не как Главный резидент, я вас как хороший человек хорошего человека прошу: ведите себя хорошо там, на свободе. Если с вами что-то случится, если вы, не дай бог, засветитесь и провалитесь – пострадают все. А больше всех знаете кто? Вы, мои дорогие. Счастливого
Глава пятая. Вертолетик-теремок
Ваня-Любаня даже не помнят, как одевались-собирались, они словно во сне были. И только оказавшись внутри вертолета, ощутили каждой извилиной: все это не глюк, это происходит с ними на самом деле. Через час они впервые увидят Москву, столицу своей великой родины! Сидят, волнуются страшно. Люба вообще вся как на иголках. И вдобавок не в своей тарелке – тут ей жмет, там давит, здесь натирает. Зачем-то дурацкие брючки серые на нее напялили, пилотку голубую нахлобучили. А главное – всё как у Ваньки, один в один. Будто бы из одного инкубатора вылезли…
– Ты планшет взял? – спрашивает брата через губу.
– А зачем?
– Как зачем? А селфи с жирафом и бегемотом? Где планшет?
– Кажется, на праздничном столе оставил. Или на праздничном стуле…
– Ах так? Ну все, я никуда не лечу. Давай вылезай из вертолета.
– Тебе надо, ты и вылезай.
Вдруг резко потемнело – это в вертолет, загородив собою небо и солнце, втискивается громадный лейтенант Огурцов (оперативный псевдоним – Шкаф). Сам еле влез, улыбнулся, развернулся и начал протаскивать в вертолет лейтенанта Огурцову. А у нее оперативный псевдоним – Шкаф-купе с тумбочкой. Попробуй протащи такую.
– Ну все, теперь точно не взлетим, – убито прошептала Люба.
Огурцовы
– Вы чего, в свадебное путешествие? – ехидно поинтересовалась Люба.
– Ага, в Африку, – кивнул довольный Огурцов. – А в Африке, Любаньк, гиены – р-р-р-р! В Африке гориллы – у, у, у, у! В Африке большие злые крокодилы – ам-ам! И все они очень любят маленьких вкусненьких сиамских близнецов, ха-ха-ха!
Нашел кого Африкой пугать, обормот. Молочно-шоколадная Любаня наконец-то улыбнулась, во все свои тринадцать молочных зубов.
– Отставить, Огурцов! – Огурцова ткнула мужа локтем в бок. – С вами мы, в зоопарк. Просто нам надеть больше нечего. Всю жизнь только форму носим, еще с детских кадетских времен. Она на нас лучше всего сидит. А в зоопарк нельзя в форме, Гудвин запретил. А из цивильной одежды у нас только эта, свадебная, и больше ничего нет, – призналась лейтенант Огурцова и уронила на пол слезу размером с фасоль.
– Ты что, Оль, не плачь – тебе очень идет платье невесты, – пожалел ее Ваня.
Огурцовы в недавнем прошлом – социальные сироты с большой дороги. Страна нашла их, вырастила, воспитала, поставила на правильный путь.
– Ворваться можно? – в вертолет просунулась вихрастая и очкастая голова старлаба Кости Кукарекина, старшего лаборанта резиденции «Сиам-13». А затем, как длинный-предлинный солнечный луч, начало проникать в вертолет Костино тощее туловище в сером халате с пятнами йода, зеленки, марганцовки, крови и многих других химических препаратов и биологических жидкостей.
Конец ознакомительного фрагмента.