Варенье с косточкой
Шрифт:
– Хоть в наркологию, хоть в камеру! Там сейчас как раз время завтрака.
– Я смотрю, ты человек бывалый.
– Просто я умный.
– Умные не попадаются.
– Мне не повезло. Так как насчет завтрака?
– Завтрак, говоришь? – медовым голосом уточнила Виктория. – Ладно, будет тебе завтрак.
…Войдя на кухню, Вика прислонила к стене ружье, включила чайник и достала из шкафа пакетик с кашей быстрого приготовления – спасение холостяков, лентяев
За ее спиной произошло движение – Липочка возникла в дверном проеме, прижалась щекой к наличнику и осталась так стоять, точно прилипла. Вика оглянулась на сестру – взгляд у той был отсутствующий.
– Э, ты чего?
– Неисповедимы пути Господни. Это он.
– Кто?
– Это он, – как в бреду повторила Липа.
– Кто – он? Можешь толком сказать?
– Наши велосипеды сталкиваются, мы падаем, я подворачиваю ногу. Это он.
– Ни себе чего! – поразилась на японский манер Вика. – А ты не путаешь?
– Ничего я не путаю! Это он! Нет, ты представляешь?
– Отлично! Звонок Димке отменяется.
– Нет-нет! Наоборот! Звони! От греха подальше. А то наше незаряженное ружье выстрелит.
– Ты ничего не поняла. Это же не случайно, что он здесь оказался! Это возмездие. Мы с ним поквитаемся за вывихнутую ногу.
– Не знаю, не уверена, – скучным голосом возразила Липочка, – он достанет нас раньше, чем мы его.
– А это бабка надвое сказала. Нас трое, а он один.
– Да он один троих стоит.
– Ничего ты в людях не понимаешь. Он – тюфяк. Интеллигентишка. Это он в абстинентом синдроме такой угрюмый, агрессивный и колючий, а в обычное время – типичное беспозвоночное. Инфузория. Поверь моему опыту.
Профессионализм сестры не вызывал сомнений у Олимпиады.
– И вообще. Может, это твоя судьба? – присовокупила Вика.
Липа хотела смолчать. По здравом помышлении она не видела смысла в споре, который тянулся с тех пор, как Леша…
– Судьба? Вот этот недоумок? – против воли включилась в дискуссию Липочка.
– Чем ты, собственно, недовольна?
– Я мечтала о встрече, которая изменит всю мою жизнь, а это что?
– Так ребенок по-любому изменит всю твою жизнь!
– Ты только послушай: о чем мы говорим? – Липочка закрыла уши ладошками. – Не хочу слышать эту чушь.
Вика заглянула ей в глаза:
– Ой, кажется, я подкоп сделала под пьедестал Лешика? Прекрати прятаться от действительности. Он тебя предал.
Это была жестокая, не нужная никому правда. Олимпиада как-то сразу устала и обмякла.
– Ладно, давай корми своего работника, – напомнила она.
– Вот! С этого мы и начнем перевоспитание, – намекнула Вика.
– Что ты задумала?
– Пока еще не знаю. Но он у меня за три дня другим человеком
Чайник вскипел, Вика высыпала содержимое пакетика в миску, залила кипятком и размешала.
– Как думаешь, сахара и масла добавить?
– Добавь. Он не военнопленный все-таки.
– Эх, Липка, какая ты мягкотелая. Он тебя изувечил, а ты – не военнопленный…
– Так он ведь не со зла. И потом, я не так уж сильно и пострадала.
– И это ты называешь «не сильно»? Из-за него ты потеряла трудоспособность, на дерево не можешь влезть. Так или нет?
– Так.
– Вспомни, как ты Наталью уговаривала, как унижалась…
– Не хочу вспоминать. Противно.
– Вот! Плюс испорченная юбка.
Липа закусила губу – с потерей юбки она так и не смирилась.
– А мне вообще пришлось обратиться за помощью к этому держиморде, Димке, – разжигала себя Вика, – теперь я по гроб ему обязана. И теща брыкалась, не хотела сидеть с Кирюхой, пришлось в ножки кланяться. Тоже противно вспоминать.
– Ты права. Нужно такое устроить этому гаврику, чтобы ему небо с овчинку показалось.
– Ну вот, такая ты мне больше нравишься. Никакого масла, – Вика накрыла кашу блюдцем. – Здесь ему не санаторий, в конце концов.
Глава 15
…Проводив взглядом раздавшуюся фигуру воительницы, Андрей переставил стремянку, проверил ее на устойчивость и взобрался на верхнюю ступеньку, залитую нежными розовыми лучами. Пластиковое зеленое ведро с черной ручкой осталось на земле.
Наверху Андрей присел и огляделся.
Дачные домики терялись в буйной зелени, из зеленого моря торчали печные трубы, где-то недалеко куковала кукушка, совсем рядом хлопотали воробьи, а внизу трещали кузнечики. Под носом покачивалась ветка, так густо усыпанная темно-бордовыми плодами, что казалась фотографией из журнала по садоводству.
Андрей сорвал вишню, бросил в рот и непроизвольно простонал:
– Ммм…
За первой вишней последовала вторая, потом третья… Андрей увлекся, с беличьей проворностью в один угол рта закладывал плод, из другого выплевывал косточку.
На пятой минуте все проблемы, беды и тоска по воле отступили, на седьмой пришло умиротворение.
Стоило надраться до положения риз, чтобы очутиться в таком райском месте.
Елки-палки, как он жил все это время… Как трамвай. Даже цели никакой не преследовал. Просто катил по рельсам туда – сюда, туда – сюда. Ни влево, на вправо, ни вверх даже не пытался взглянуть. А тут такое…
Испытывая доселе неизведанную радость обновления, Андрей с легкой завистью осмотрел деревянное зодчество. Нет, правы классики: бытие определяет, определяет сознание.