Варфоломеевская ночь
Шрифт:
Одобрительный гул и сотня шпаг, поднятых острием вверх, послужили ответом на его слова.
— Но откуда вы узнали о нашем путешествии? — спросила королева.
— А чего бы мы стоили, если бы не знали об этом? Но нам известно еще и другое, то, о чем, возможно, не знаете вы. Папский легат направляется в Блуа, видимо, он везет известие по поводу предстоящего бракосочетания, хотя, думается мне, пана не одобрил этого брака и его посол везет отказ.
— Почему вы так решили?
— Почему? А вы спросите моих солдат, мадам, почему они здесь? Чего ради мы прискакали сюда, если бы
— Вы полагаете, значит, что король неискренен в своих чувствах по отношению к гугенотам и их королеве?
— А вы сами разве так не думаете, ваше величество, не чувствуете разве, как в воздухе пахнет грозой? И что благосклонный прием, оказанный нашему адмиралу — всего лишь хитрая уловка с целью усыпить бдительность гугенотов и заманить их всех в ловушку, устроив венчание детей двух королев враждующих партий?
— Мне кажется, граф, вы чересчур сгущаете краски. Екатерина Медичи также желает мира в королевстве, единственно с этой целью она и выдает дочь замуж за принца Наваррского. Неизбежное примирение враждующих партий — вот цель этой свадьбы.
— Хвала Господу, если это окажется именно так. Но что если этим ловким ходом она думает срубить головы всем гугенотским вождям, которые съедутся на бракосочетание, не пощадив при этом ни адмирала, ни королеву Наваррскую?
— Право, граф, вы меня пугаете чрезмерной подозрительностью. К чему ей новая война — неизбежное следствие такого шага? И потом, я уверена, что королева неспособна на такое гнусное злодеяние, пусть даже она и родом из Италии, страны, где ложь, измена и коварство считаются вполне естественными.
— И все же, ваше величество, — упрямо повторил Монтгомери, — я сочту не лишним предостеречь вас. Будьте бдительны и при малейшем подозрении уезжайте обратно в Беарн или Ла-Рошель. Я по природе человек весьма осторожный и чувствую, поверьте мне, что здесь готовится нечто недоброе.
Жанна задумалась на мгновение. Потом повернулась к Лесдигьеру:
— А ты как думаешь, Франсуа?
— Я разделяю опасения графа Монтгомери. Мне тоже все это не нравится, и если бы я только мог, то никогда не отпустил бы королеву Наварры в змеиное логово французского короля.
Жанна нахмурилась. Посмотрела на Шомберга.
— А вы, капитан, думаете так же?
— Готовится что-то нездоровое, ваше величество. Что именно, я сказать не могу, но сегодня ночью мне снился раненый олень, которого преследовали охотники. Все было залито кровью, олень смотрел на своих убийц умоляющими глазами, в которых уже читалась обреченность, а охотники хладнокровно и безжалостно добивали его кинжалами до тех пор, пока эти глаза не остекленели.
— И вы увидели в этом дурной знак?
— Да, ваше величество.
— А вам, Конде, и вам, Нассау, ничего этой ночью не снилось?
— Нет, мадам, — ответили оба принца, — но мы также опасаемся вероломства со стороны короля и его матери.
— Опасаться следует только одному человеку, это вам, Монтгомери, ибо мадам Екатерина давно точит на вас зуб, и мы об этом хорошо знаете. Но отныне вы под моей защитой и вам нечего бояться.
— Что ж, будем надеяться на Господа, он не оставит нас, — ответил Монтгомери.
Королева гордо подняла голову, оглядела войско и громко объявила:
Поздно отступать! Я, королева Наваррская, не дам им повода заподозрить меня в трусости или малодушии.
— Речь идет только об осторожности, ваше величество; она не повредит в борьбе за нашу религию.
— Наполовину вынутый из ножен меч не бросают обратно и ножны, если речь идет о борьбе за истинную веру! — ответила Жанна. — Надежда на Бога и мирное существование двух враждующих партий — вот что движет нами, и во имя этой однородной цели мы с Божьей помощью продолжим наше путешествие. На коней, господа! В путь! Но если папский посол привез отказ…
— Что тогда, ваше величество? — спросил Монтгомери.
— Тогда мне придется поругаться с будущей сватьей. Я назову ее интриганкой, и мы тотчас повернем коней обратно!
И королевский поезд вновь тронулся в путь по направлению к Туру.
Вскоре пересекли Вьенну и, едва проехали по мосту через Эндр, как со стороны города показалась карета в сопровождении группы всадников, мчащаяся прямо на гугенотов. Не сбавляя скорости и та, и другая кавалькада неслись навстречу до тех пор, когда стало ясно, что ни о каком разъезде не может быть и речи.
Оба отряда, будто Главк остановил их своей рукой [2] , вздыбили лошадей один напротив другого. Но если первый был недоволен этой встречей, то второму, по-видимому, только того и надо было.
Жанна выглянула из кареты.
— Похоже, мы сегодня не доедем, — устало проговорила она и посмотрела на Лесдигьера. — Франсуа, узнай, в чем там дело, и какое они имеют право преграждать нам путь. Если они заупрямятся — разгоните этот сброд.
Лесдигьер тронул лошадь, но в это время из кареты вышел человек и направился прямо к Жанне. Увидя его, она не смогла сдержать возгласа удивления:
2
Во время путешествия аргонавтов из морской пучины вдруг показалась голова водяного бога Главка. Увидев «Арго», он одной рукой остановил стремительный бег судна, чтобы сообщить Ясону о том, что отныне Геракл отправился на службу к царю Эврисфею, где должен совершить 12 подвигов.
— Кардинал Бурбонский?
Она вышла. Кардинал неторопливо подошел.
— Ваше величество, я рад приветствовать вас в лице французского короля и всего двора.
Она не мигая и не выражая удивления, смотрела на него.
— Вас послала королева-мать?
— Она попросила встретить вас и проводить к ней, но не в Блуа, а в замок Шенонсо.
— Почему?
— Она сама вам все объяснит.
— Значит, она ждет меня в замке?
— Она попросила меня привезти вас туда и подождать ее приезда.