Варгеймер

Kan

Но внутрь я не торопился. Постарался запомнить окружение и, прижавшись к краю дороги, пошел вглубь города. Припекало солнце, от сухой земли пыль стояла столбом. Одежка не нравилась, но Шери жила здесь дольше — и не ошиблась с выбором. Помогало, и шагать терпимо.

А вокруг текла размеренная жизнь. Катил погонщик с грузом каких-то мешков. Бегала мелкая ребятня, при виде которой рука так и тянулась спрятать деньги подальше. Так и сделал. Перекинул кошель под штаны, убедился, что не выпирает, и пошел дальше. Интересно ведь. Ходил, разглядывал жителей

и быт, старался не выделяться. Последнее на троечку, но удалось. Вонял, одежда не в лучшем виде, и пояс пуст. Бедняк, как он есть.

Иногда работало слишком хорошо. Стоял себе, никого не трогал, разглядывал выпечку на лотке уличного торговца. Заметил даже, как отвлекли продавца и стянули пару булок. Стою, слушаю бурчание в животе и чувствую мандраж в усталых ногах, как на плечо мне кладут руку. И разворачивают. Грубо, мощно. Едва удержался, знатно шаркнув по земле.

— Ты в прошлый раз не понял!? — прошипел мне в лицо какой-то парень. Только и заметил, что бегущий наискось через губы шрам. — Нехер тут отираться, это наша улица!

Ответить не успел. Да и подумать. Он схватил меня за рубаху и потащил в ближайший переулок. А сзади ржали да подталкивали его помощники. Дети еще, лет двенадцати, уличные, чтоб их, волчата.

— Путаешь! — зря я это выкрикнул. Прозвучало жалко, а толку нет.

Ответом стал рассеянный, наотмашь удар в бок. Я скривился и чуть не подвернул ногу, плохо ее поставив. А парню что, он как тащил, так и продолжал. Отойдя чуть вглубь, он припер меня к стенке. Деревянной, почти не струганой.

— Ты че, оглох!? — рявкнул он. Изо рта несло тухлятиной. — Сам приперся или Карлос послал!?

Ответа не ждал. Сразу ударил, теперь в лицо. Рот наполнился кровью, а зубы выстояли.

— Перепутал меня! Не знаю никакого Карлоса! — сказал я, кое-как сдержав кровь внутри.

Позади его дернул мальчишка. Парень неохотно повернул голову к нему и чуть ослабил хватку. Самую малость, так что не стал и пытаться. Не с такими ногами.

— Старшой, эт не тот, — лениво сказал мальчик. — У того весь лоб в порезах, и одна щека впалая.

Местный, судя по всему, бандит, прищурился и внимательно оглядел мое лицо. Затем кивнул, и с силой вдавил в стену, не давая вдохнуть. Дыхание задержал, но… бесполезно это. Выдохся, а воздух неоткуда взять! Кое-как крохи проходили, но их было слишком мало. Поглядев на то, как я хриплю, он все-таки отпустил меня.

Воздух! Вдох! Фух, куда лучше! Дышал как в последний раз, силой, через боль. Хоть бы дело до конца довел, а!

— В первый раз предупреждение! — рыкнул он. — Еще будешь что-то вынюхивать на нашей улице — прикончу. Ясно!?

Я кивнул и зажмурился, дожидаясь нового удара. Не случился. И сразу, и через пару десятков секунд. Как оказалось, ушли. Трясло руки, да и ноги толком не держали. Грудь еще отзывалась волнами боли, а бывшая рабская печать словно бы моргнула холодом. Собрал силы в кулак, сплюнул густую, красную слюну да поплелся к таверне. Глупо получилось. Ну хоть не ограбили и не покалечили.

По

знакомой дороге шлось куда быстрее, и больше я не пытался что-либо разглядывать. Включился родной городской режим. Рассеянный взгляд вперед, во все стороны, торопливая походка и игнорирование всего, что меня не касается. Работало дома, сработало и здесь. Прошел мимо площади, на которой кого-то казнили виселицей, обогнул пару высоток, аж пятиэтажек, продрался через толпу на перекрестке и вышел к цели.

Немного постояв в ожидании неизвестно чего, я сплюнул остатки крови, вытер губы о руку и, коснувшись кошеля, зашел в таверну. Чистенько, светло и пустовато — как-то так. Почему-то вспомнились старые игры про пиратов, там очень похоже выглядели некоторые таверны. Здесь, правда, вширь растянуто. Напротив меня стояла длинная стойка, за которой неторопливо чем-то занимался работник, а большую часть пространства занимали столы и стулья. Справа, в самом углу, виднелись проход дальше и кусочек лестницы.

Народу было мало. Сидел в углу и быстро ел мужчина в потрепанной, пыльной дорожной одежде. Тихо о чем-то переговаривались еще двое, парень с обветренным лицом и какой-то тип с коротко стрижеными волосами. Обозвал их для себя путешественником и караванщиками. К последним спешила разносчица с парой тарелок. Внимания не обратили — только путник бросил короткий взгляд и вернулся к еде. Буркнул живот, напомнив, что и он не против перекусить. Такому сопротивляться уже не мог.

— Без обид, но тебе б ополоснуться, — бросил мне тавернщик вместо приветствия. Все как полагается — пузо, неплохие усы и расслабленный, но цепкий взгляд. — Два квадрата стоит. Добро пожаловать, коли денег хватит.

Под его присмотром я достал монеты. Бронзовые квадратики, с таким же вырезом по центру. Две штуки — пожалуйста! Очень, кстати, удобно на пальцы нанизываются. Положил на стойку, и тут же исчезли, стоило только работнику провести рукой.

— Комната на сутки. Двое суток, — поправился я. — Сколько стоит? И пожевать еще.

— По две. Еда отдельно, по одной за раз. Порции большие, как раз набирается, — он бросил взгляд под стойку, затем на тихо смеющуюся разносчицу и снова взглянул на меня. — Если берешь, то воду и чем умыться поднимем в комнату.

Углядел ведь, сколько у меня денег, паршивец. Впритык получается, и то с двухразовым питанием. Может, голову морочит, но и черт с ним. Поголодаю. Шери сама видела, что мне не помешает вымыться, но, раз выделила столько — ее дело. Буду впихиваться.

— Согласен. Теплое хоть корыто будет-то?

— Хоть кипящее. Тебя, смотрю, помотало-то, раз привык к местам без огненных камней.

Пришлось немного пожонглировать камнями, но, в итоге, наощупь добился сорока градусов. Как погрузился, расслабился так, что и пошевелиться не мог. Просто лежал. Хорошо! Таз, корыто, или как там оно еще называлось, было небольшим, но я все-таки изогнулся и влез целиком. Даже не выплеснул ничего. Чудесно.