Вариации на смерть Троцкого
Шрифт:
ТРОЦКИЙ: Очень смешно.
МИССИС ТРОЦКАЯ: А может быть он просто в цацки-троцки с тобой играл?
ТРОЦКИЙ: Ох, очень, очень смешно.
МИССИС ТРОЦКАЯ: А может быть он просто не прорубил тему? ХОО ХОО ХИИ ХИИ ХАА ХАА!
ТРОЦКИЙ: Прекрати! Прекрати! (Умирает).
МИССИС ТРОЦКАЯ: ХА ХА ХА ХА ХА ХА!
Колокол
ТРОЦКИЙ:
МИССИС ТРОЦКАЯ: Рамон!
ТРОЦКИЙ: Да побыстрее. У меня альпийский ледоруб в черепе.
МИССИС ТРОЦКАЯ: Рамон! Иди быстрее!
Входит РАМОН: сомбреро, пончо, гуарачи, гитара.
ТРОЦКИЙ: Доброе утро, Рамон.
РАМОН: Доброе утро, сеньёр. (Жмут друг другу руки.)
ТРОЦКИЙ: Садись, пожалуйста. (МИССИС ТРОЦКОЙ). Видишь? У нас здесь очень хорошие отношения между работодателем и его работником? (РАМОНУ). Рамон, ты засадил мне в череп этот альпийский ледоруб?
РАМОН: Я не засадил его, сеньёр. Я его вонзил вам в череп.
ТРОЦКИЙ: Прошу прощения?
РАМОН: Видите? Рукоятка еще виднеется.
МИССИС ТРОЦКАЯ: Это правда, Лев. Ледоруб еще не совсем скрылся из виду.
РАМОН: Поэтому мы не может сказать «засадил» — мы можем только сказать «вонзил», или хотя бы «вогнал»…
ТРОЦКИЙ: Ладно, ладно. Но зачем ты это сделал?
РАМОН: Мне кажется, я прочел об этом в энциклопедии.
ТРОЦКИЙ(публике): Вот сила печатного слова!
РАМОН: Мне хотелось взять пешню, но в доме ни одной не нашлось.
ТРОЦКИЙ: Но почему? Ты отдаешь себе отчет в том, кто я такой? Ты соображаешь, что вонзил этот ледоруб в череп значительной исторической фигуры? Я помогал провести Русскую Революцию! Я боролся со Сталиным! Я был главным политическим теоретиком! Зачем ты это сделал? Что это — политическая неприязнь? Анти-контрреволюционная реакция?
РАМОН: На самом деле — из-за любви, сеньёр.
МИССИС ТРОЦКАЯ: Это правда, Лев. (Они с РАМОНОМ берутся за руки). Мне жаль только, что ты узнаешь об этом вот так.
ТРОЦКИЙ: Нет.
МИССИС ТРОЦКАЯ: Да.
ТРОЦКИЙ: Нет.
РАМОН: Си!
ТРОЦКИЙ: О Боже! Каким же глупцом я был! (Умирает).
Колокол
ТРОЦКИЙ:
РАМОН: Вы этого никогда не узнаете, сеньёр Троцкий.
ТРОЦКИЙ: Это какой-то кошмарный сон!
РАМОН: Но, к счастью для вас, ваша ночь на исходе. (ТРОЦКИЙ умирает).
Колокол
ТРОЦКИЙ: Хорошо, Рамон. Спасибо. Можешь идти.
РАМОН движется к двери, останавливается.
РАМОН: Сеньёр Троцкий…
ТРОЦКИЙ: Да?
РАМОН: Как вы думаете — у вас найдется сегодня время посмотреть настурции? Они поистине прекрасны.
ТРОЦКИЙ: Боюсь, что нет, Рамон. Но я постараюсь.
РАМОН: Благодарю вас, сеньёр. Асталависта. Или мне следует сказать — буэнас ночес? (Выходит).
ТРОЦКИЙ: Так. Ладно. Двадцать первое августа 1940 года. День, когда я умру. Интересно. Подумать только — я пережил столько двадцать первых августа, точно человек переступающий собственную могилу…
МИССИС ТРОЦКАЯ: За тобой чудесно было быть замужем, Лев.
ТРОЦКИЙ: Спасибо, миссис Троцкая.
МИССИС ТРОЦКАЯ: Хотя временами это была такая обуза — быть замужем за значительной исторической фигурой.
ТРОЦКИЙ: Мне жаль, что часто приходилось бывать вдали от дома, ухаживать за революцией…
МИССИС ТРОЦКАЯ: Я понимаю.
ТРОЦКИЙ: И прости, что я бывал в разлуке со своими чувствами.
МИССИС ТРОЦКАЯ(нежно протестует): Не надо… прошу тебя…
ТРОЦКИЙ: И что часто я с таким трудом выражал собственные эмоции.
МИССИС ТРОЦКАЯ: О, и я не была всем, чем должна была быть для тебя.
ТРОЦКИЙ: Ну что ж, сожалеть уже поздновато, если в черепе у тебя засел альпийский ледоруб.
МИССИС ТРОЦКАЯ: Вонзен, точнее.
ТРОЦКИЙ: Значит, не от старости, не от рака и даже не от пешни, которой я боялся столько лет. От ледоруба в руках испанского коммуниста, выдающего себя за садовника.
МИССИС ТРОЦКАЯ: Вот этого ты никак не мог предугадать, Лев.