Вариация жизни

– Скажите Кэлверсу, что он идиот! – гремело за дверью. – Что?! Да за такую сумму я могу заполучить кого угодно! Да, озвучание завтра в три – а что, по вашему, могло измениться? Выезжаю, черт бы вас побрал, уже выезжаю!

Дверь открылась, и тут же большая часть неимоверной толпы с бессвязными вопросами бросилась навстречу показавшемуся человеку, другие же, напротив, подались назад, освобождая ему дорогу. Возник немыслимый в своей беспорядочности человеческий водоворот.

Рыженькая девушка в длинной ярко-красной юбке была подхвачена этим водоворотом, пронесена несколько витков и, наконец, брошена у стены, где ей удалось остановиться. Какой-то парень, тяжело дыша, остановился рядом с ней, почти вплотную.

– Красная юбка – это здорово, – без предисловий сказал он. – Они могут не запомнить тебя, но уж юбку-то точно запомнят. Надевай ее на все прослушивания, если хочешь стать кинозвездой.

Девушка занялась своей вконец рассыпавшейся прической. Со шпильками во рту она помотала головой.

– Что? А почему «нет»?

– Я хочу стать режиссером, – выговорила она, закалывая на затылке рыжие волосы.

Парень присвистнул – достаточно громко, чтобы с десяток окружающих повернулись к ним.

– Режиссером? – переспросил кто-то, расслышавший последние слова.

– Да, – рыженькая девушка отважно пошла в наступление. – А что? Я, может быть, и стала бы актрисой – если бы во всей Корпорейшн был хоть один настоящий режиссер! Современные фильмы… их невозможно смотреть – если ты видел хоть один старинный! Да, старинные фильмы примитивны, двухмерны, иногда они даже черно-белые – но там есть что-то живое, какие-то чувства, мысли, эмоции… Похоже, последний режиссер умер еще во времена Голливуда!

– Но существуют же ретристы, – возразил, может быть, тот парень, а может, кто-то другой.

– Ретристы только пытаются повторять то, что было когда-то. Ни у кого из них нет режиссерского образования, они и понятия не имеют о чисто технических достижениях современного кино, к тому же, у них нет доступа к деньгам Корпорейшн, а без этого тоже…

– Некоторые снимают в Вариациях, – это сказал уже точно тот парень.

– Но ведь Вариации все время меняются, и потом, это незаконно… нет, я хочу стать настоящим режиссером! – эта наивная звонкая бравада вызвала пробежавший над головами легкий смех, и девушка ярко, как все рыжие, покраснела.

– Как тебя зовут? – спросил парень.

– Айрис.

Заветная дверь снова отворилась, на пороге появился высокий худой мужчина с жестким лицом.

– Эй, вы! – отрывисто крикнул он, и воцарилась абсолютная тишина. – Босс уехал по делам. Мое время тоже ограничено, я могу прослушать десять человек. Всем стоять по местам! Я сам скажу, кто. Вы. Вы двое… Молодой человек… Вы… Нет, не вы… хотя и вы тоже. Вы, все втроем… и вы, в красной юбке.

За спиной Айрис прокатились завистливые вздохи, и она устремилась вперед, скользя по еле заметной тропинке

в чуть расступившейся толпе.

… – Да! – кричал в трубку видеофона худой человек. – Через пять минут! Сэм опять взвалил на меня свою работу. Что? Скажите, что я ей голову оторву! Да, да, сейчас еду, не делайте такой физиономии!

Он порывисто зашагал к двери, и Айрис едва успела преградить ему дорогу.

– Вы еще здесь? Я же вам сказал…

– Вы не сказали мне ни слова.

Он остановился.

– Вы же видите, я тороплюсь! Ладно, подойдите к окну.

Она послушно встала у окна и позволила ему взять ее за подбородок.

– Так, черные глазки – это хорошо. От веснушек вы уже избавились – тоже хорошо. Рыжие волосы сейчас не котируются – станете блондинкой. Талия в порядке, бюст… не помешает прибавить два-три дюйма. Салон Новых форм через два квартала. Потом придете еще. До свидания.

– Но я…

– Только не думайте, что внешние данные – это все. Тем более, что сейчас актуален образ антигероини, проще – обыкновенной некрасивой женщины. Все ведущие режиссеры…

– Я хочу стать режиссером!

Он обернулся у полуоткрытой двери.

– Вот он что! С вашей-то комплекцией? Но это не ко мне, режиссерские курсы набирает Кармелли – или уже набрал… Он должен прийти минут через двадцать…

– Я подожду!… если можно.

– Ждите, я вас запру.

…Розовый свет постепенно переходил в фиолетовую мглу, и светлый прямоугольник, отбрасываемый окном, тускнел на глазах. Кнопок и клавиш на стенах было слишком много, Айрис боялась их трогать наугад и потому сидела в неумолимо сгущающейся темноте. Пестрая шумная толпа за дверьми давно разошлась, они придут пытать счастья в другой день, и, может быть, как раз тому темноволосому парню повезет…

– Что вы, черт возьми, тут делаете?

Айрис вздрогнула и вскочила с краешка стула, почти ослепленная внезапным ярким светом.Сбивчивыми движениями она оправила волосы и юбку и так же сбивчиво принялась излагать историю своего появления в этом кабинете. Кармелли – она сразу узнала его, часто мелькавшего на телевидении – раздраженно рылся в столе, негромко ругаясь себе под нос, и было непонятно, слушает он ее или вообще начисто забыл о ее присутствии. Она кончила как раз в тот момент, когда он нашел нужную бумагу.

– У вас нет ни единого шанса, – сообщил он, не глядя на девушку. – Я набираю пять человек, а желающих несколько сотен. С вашими данными лучше и приятнее мечтать об актерской карьере.

– Я, может быть, и стала бы актрисой, – привычно храбро начала Айрис, – если бы во воей Корпорейшн…

Она осеклась. Ей совершенно не нравились жестоко-эстетские фильмы Кармелли, но ведь сейчас от этого человека зависело ее будущее…

– Во всяком случае, пять шансов из нескольких сотен у меня есть, – наконец тихо сказала она.