Вариант «Бис». Дилогия
Шрифт:
Слова командира линейного корабля, не обращенные ни к кому и прозвучавшие среди приглушенных голосов переговаривающихся офицеров, заставили Левченко обернуться.
– Что?
– Нас никому не остановить, – повторил командир «Союза», уставившись взглядом в надвигающуюся темноту. – Я не знаю, что они там думают – что русские салаги, что им путь в море закрыт… Вокруг посмотрите. Мы задавим всех.
Адмирал был несколько удивлен такими проявлениями чувств со стороны обычно строгого и прямого каперанга, но подобные слова не могли оставить его равнодушным. Только-только приведя в Архангельск отряд принятых у британцев кораблей и сразу же вызванный в Москву
– Я бы не стал вам возражать, Алексей Игнатьевич, – осторожно ответил он. – Согласен, такого я еще не видел.
Линкор приближался к району стрельб, и вышедший вперед «Кронштадт» невидимо замигал фонарем инфракрасной связи, докладывая об обнаружении цели. Через секунды принимающий аппарат на мостике «Советского Союза» выдал зуммером серию звенящих точек и тире, ответно мигнул, подтверждая прием, и вбежавший на площадку мостика сигнальщик вложил в руки Иванова тонкую бумажную полоску.
– Боевая тревога, – объявил каперанг, даже не успев дочитать передачу до конца. – Корабль к артиллерийскому бою изготовить, прислугу зенитных орудий вниз, башни на правый борт тридцать градусов, стеньговые флаги до половины по-о-днять!
Вой ревунов и топот ног сотен бегущих людей, рокотом доносящийся из глубины гигантского стального корпуса, добавились к ставшему напряженным рокоту отдаваемых команд.
– Товарищ вице-адмирал, «Чапаев» позади в девяти кабельтовых, – напомнил Иванов.
– Конечно, – Левченко, кивнув, обернулся к сигнальщику. – Теплограммой на «Чапаев»: в течение всего учебного артиллерийского боя находиться вне зоны маневрирования, постоянно поддерживать контакт, быть готовым к отражению торпедной атаки, провести учения по борьбе за живучесть.
Ему понравился стиль, в котором Иванов управлял кораблем, – четко, не допуская двояких толкований. Тем не менее он знал, что в морском бою капитан 1-го ранга не был ни разу в жизни, и с некоторой долей сомнения принимал всю эту внешнюю отточенность.
– С «Кронштадта» докладывают: цель одиночная, курс триста, скорость пятнадцать, дистанция сто пятьдесят два, просят разрешения на открытие огня индивидуально.
И тут же прозвучало:
– Корабль к бою готов!
– «Кронштадту» самостоятельно огонь не открывать, – приказал Левченко. – Цель захвачена?
Возникла пауза. Иванов, нервничая, выслушивал доклады артиллерийских офицеров.
– Так точно, захвачена. Параметры совпадают, – наконец ответил он.
– Дистанция?
– Сто сорок один, – отозвался кто-то от телефонов.
– Неплохо для сумерек!
– Так точно. Разрешите открыть огонь?
Левченко подумал, наклонив голову набок.
– Алексей Игнатьевич, вы знаете, по кому мы стреляем?
– Что?
– Ну, какого класса цель, как бронирована, что из себя представляет?
– Нет, виноват, не знаю…
– Тогда как вы можете открывать огонь главным калибром? Как выбрать тип заряда, снаряда?
– Это задача старшего артиллериста…
– Верно. Конечно. Но для этого вы должны ему сказать, к бою с каким противником он должен быть готов. Мы, кстати, стреляем по «Фрунзе» [43] .
– Что? – Иванов, казалось, был потрясен.
–
43
Линейный корабль-дредноут «Полтава», так и не восстановленный после разрухи и крупного пожара в 1919 году. Проект его перестройки в линейный крейсер также не был осуществлен из-за недостатка средств, хотя этот вопрос поднимался вплоть до 1939 года.
– Так точно…
– Если бы мы заранее знали, что это линкор, то открыли бы огонь с максимальной дистанции. А так придется его нагонять – пока ваши сигнальщики наконец не поймут, с кем имеют дело…
Несколько минут все молчали под впечатлением вежливой выволочки, полученной командиром корабля. Тот отошел в глубину мостика, потребовал связи с дальномерщиками и, не повышая голоса и стараясь не употреблять в присутствии адмирала особенно грубых слов, тихонько их обматерил. Тем не менее пришлось ждать еще несколько минут, пока дистанция с целью не сократилось настолько, что длинный и низкий силуэт старого линкора со срезанными надстройками не был опознан. Иванов повторил свой запрос, и на этот раз Левченко соизволил дать согласие на открытие огня.
– О-хонь! – спокойно произнес командир линкора в трубку, и появившееся через секунду на лице вице-адмирала выражение несколько компенсировало ему пережитое.
– Етить твою маму! – удивленно сказал Левченко после последовавшего залпа. – Ну ничего себе плевочек!
Он видал, как стреляют линкоры, в том числе «Архангельск» с его пятнадцатидюймовым главным калибром, – но «Советский Союз» выдал такой звериный рев, что собаки завыли, наверное, до самого Хельсинки. Снопы огня, вырвавшиеся из орудий линейного корабля, вытянулись на несколько десятков метров, осветив все вокруг апельсиново-багровым светом. Управляющий огнем задержал второй залп до момента, когда у скрывающейся в тени у кромки горизонта узенькой полоски корабля-цели встали тонкие карандаши всплесков, затем дал еще один залп и почти сразу же – третий. С четвертого он перешел на поражение, и пять следующих залпов последовали с минимальными интервалами, заполняемыми ложащимися на ту же цель снарядами «Кронштадта». Затем стрельбу задробили, и оба корабля отвернули мористее, куда уже оттянулся «Чапаев», ощетинившийся выставленными в разные стороны стволами своих универсалок.
Ночью отрабатывали стрельбу с прожекторами, играли водяную и пожарную тревоги, пытались оторваться от остальных кораблей эскадры, проверяя бдительность несения вахты, уклонялись от «замеченных перископов» – в общем, развлекались, как могли. Утром провели еще одну артиллерийскую тревогу, но без стрельбы. Затем были зенитные стрельбы по низколетящим воздушным целям – задачу усложнил прошедший вдоль строя старый Р-5 с дымаппаратурой. К вечеру состоялись еще одни стрельбы средними калибрами всех трех кораблей по самоходной управляемой цели, а утром корабли эскадры уже стояли на кронштадтском рейде, заслоненные от берега цепочкой серо-стальных «семерок» [44] Отряда легких сил.
44
Эскадренный миноносец проекта 7 («Гневный»).