Вариант «Бис». Дилогия
Шрифт:
Стремясь быстрее пообщаться с новыми знакомыми, Левченко построил эскадру фронтом, увеличив интервалы, и развернул ее к юго-юго-западу. Можно было предположить, что прямо на запад морячки идти не рискнут, а с севера они пришли сами. Оставались южные и восточные румбы, но с точки зрения здравого смысла делать там беззащитным и тихоходным кораблям было совершенно нечего. Наоборот, если в канадских, английских и американских штабах разобрались, что это были не «доунтлессы» и не «барракуды», а кто-то другой, то всем судам надо было спешно стягиваться в направлении родных берегов, пока «большие хорошие парни» не выяснят точно, что же это все-таки было.
Расчет
– Что говорит?
Знавший английский офицер, читающий передачу, громко заржал.
– Говорит – назовите себя.
Левченко тоже засмеялся.
– Шустрый какой… Передайте ему: «Линейный корабль Японского Императорского флота… „Йоса“ [105] . Застопорить машины, не пользоваться судовой радиостанцией, спустить шлюпку с капитаном и судовыми документами. Команде разрешается покинуть судно в течение пяти минут».
– Здорово!
105
Хорошее качество (яп.).
– А что это за «Йоса», разве есть такой?
– Уж и похулиганить не даете… Мне интересно, что Иван Степанович придумает?
– Назовется французом-вишистом. Или аргентинцем. С него станется.
– Здесь знает кто-нибудь японский?
– Э-э-э… В кормовой башне, кажется, якут есть…
– Да?
– Можно спросить, даже если не знает, показать его с трапа, пусть по-якутски что-нибудь скажет.
– Да ладно, все это ерунда… Пять минут прошло уже?
– Нет еще.
– И шлюпок не видно. Противоминной артиллерии правого борта – приготовиться открыть огонь. Стрелять по ватерлинии. Заряд пониженно-боевой пойдет?
– Согласен.
Старший артиллерист бросил несколько фраз в трубку телефона, снова повернулся в ожидании.
– По три снаряда на ствол вам хватит, Егор Алексеевич?
– Хватит. Но лучше бы они сами топились. Согревательный заряд, три выстрела на орудие, потом стволы чистить. И шум на пол-Атлантики.
– Боитесь селедку распугать?
– Селедку, не селедку, а двоих еще не нашли, между прочим. Звук над морем далеко разносится…
– Гм. В принципе, тоже верно. Вот ведь жизнь повернула, ни у кого из нас нет опыта транспорта топить… Хорошо, передайте: «Приказываем затопить судно немедленно. В случае неподчинения открываем огонь». Передавайте.
Через полминуты мичман-сигнальщик сообщил, что квитанция получена. Тоже недодумали – строчащий фонарем как из пулемета мичман был в английском не слишком быстр, хотя поплавал по Европе, а приданный переводчик, хоть и говорил на нем как на родном, но шарахался от тумбы сигнального прожектора как черт от ладана.
Вражина
«Кронштадт» до такого, видимо, не додумался, потому что из темноты несколько раз глухо ударило, двигая в воздухе висящую невесомо сырость. В течение двух часов нашли и остановили два остальных парохода, наводясь в непроницаемой северной темноте по радиолокатору, как летучая мышь в пещере. Очень спокойно и деловито, без излишнего возбуждения, прикончив англичан, как правильно определил очкарик-переводчик, Левченко собрал свои раскиданные на тридцати милях корабли и, снова сбросив ход до экономического, увел эскадру на восток – подальше от места, где они поохотились.
Капитаны потопленных судов стали единственными пленными, двое достались Иванову, двое – Москаленко. Высаживать их на шлюпку после допроса не стоило, поскольку уже на борту советских кораблей им представились по всей форме. В принципе, задачей эскадры было не утопить, шуруя на коммуникациях, какой-то огромный объем тоннажа, а именно создать панику, пресечь или сократить до минимума сообщение между континентами. А для внушения растерянности и паники не было ничего лучше, как создать впечатление непонятной опасности. Больше тумана, больше странного, ненормального – и эффект окажется более сильным, чем если бы эскадра просто подошла к берегам Америки и демонстративно рядом с ними кого-нибудь потопила. Опять же, когда владивостокские крейсера ходили вокруг Японии, самым важным их достижением был не потопленный тоннаж, не редкие удачные перехваты с последующим отрывом от противника, а именно окружающий их ореол потусторонности, не пересекающийся с нормальными цифрами скоростей и курсов крейсеров Камимуры.
Водоизмещение транспорта типа С1, «Либерти» в варианте сухогруза было вполне умеренным – четырнадцать тысяч сто тонн. Четыре раза по столько – и цифра уже становится достаточно значительной, чтобы окупить потраченное топливо, и время, и принесенный в жертву риск. На «Чапаев» записали два британских эсминца, принадлежащих Королевскому Канадскому флоту: «Ку-Апелл» и «Сент-Лаурент», старые корабли ранних межвоенных классов, составляющие 11-ю эскортную группу. Интересной новостью было то, что третий эсминец группы, способный значительно усложнить так благополучно разрешившуюся ситуацию, тоже канадский «Скина», разбился буквально три недели назад на камнях исландского побережья. Похоже, начиналась полоса везения – суеверие, как жизненный факт, воспринимаемый почти всеми воевавшими.
Неизвестно, сколько времени полутора сотням моряков с потопленных судов придется провести в шлюпках в сотнях миль от ближайшего берега и найдут ли их вообще, но большой крик в Адмиралтействах бывших союзников должен был подняться уже вот-вот. Со стороны это смотрелось, наверное, кошмарно: вспышка передач в эфире, букет радиограмм в стиле: «Вы что, обалдели, идиоты! Мы свои!» Два эсминца тонут, на берегу пытаются разобраться, кто же из своих допустил такую дурость, а потом четыре транспорта просто исчезают бесследно. Ни один из капитанов не нашел в себе желания геройски погибнуть в попытках сообщить, что они встретились с рейдером. Кстати, все четверо вполне могли предположить, что это был один и тот же рейдер.