Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)
Шрифт:
Андрей, конечно же, как и все триста двенадцать миллионов человек Советского Союза, не знал и не догадывался, что „конкурсную комиссию“, состоявшую всего из полудюжины человек – высокопоставленных работников Пятого главного управления КГБ СССР, сотрудников научно-исследовательских институтов госбезопасности, больше всего привлекли слова не о предполагаемых результатах медицинского назначения, как куцая фраза о „достижении положительного влияния на нравственные качества человека“. Не знал Андрей и о том, что его письмо, адресованное в МБП, в тот же день было доставлено по закрытой линии факсимильной связи маршалу Шебуршину и его первому заместителю по темпоральной безопасности генерал-полковнику Фёдорову. А на следующий день в „Пятке“ состоялось совершенно секретное совещание, на котором присутствовали лишь ведущий эксперт одного из НИИ Пятого управления, начальник Пятого ГУ, маршал Шебуршин, да генерал Фёдоров, который
Так в пятницу 22 июня 2001 года Андрей Васильевич Черкасов оказался утверждённым в должности заведующего „проблемной лабораторией НИИ МБП МЗ СССР № 11“. Он не знал и не будет знать ещё некоторое время о том, как, для чего и благодаря кому он получил эту интересную должность и работу. Как не подозревал он и того, что долгих трёх лет до защиты давно готовой докторской ему ждать не придётся, что защита произойдёт менее, чем через год, к тому же – в закрытом учёном совете. Не было Андрею известно и о том, что, конечно же, он был отнюдь не единственным, кто „прошёл по конкурсу“ либо оказался иным способом отобранным для разработки нового „психологического оружия“: слишком уж важной была задача, и страна не могла рисковать, полагаясь лишь на труд и способности одного человека, как бы талантлив и работоспособен он ни был. Собственно, а почему мы тут всё время говорим об „оружии“? Ведь им не собирались никого „поражать“, „покорять“, либо – как это с успехом делает западное ТВ – „оболванивать“? Речь-то шла чуть ли не о прямо противоположном – о пробуждении самых высоких сугубо человеческих качеств – Совести, Ответственности, стремления к Правде… К тому же, пока что ещё никому не было известно, а достижим ли вообще такой результат средствами акустических воздействий на человека. А пока скорый поезд мчал молодого учёного из Воронежа в Москву.
________________
Институт медико-биологических проблем – учреждение режимное. И хотя формально он находится в ведении министерства здравоохранения СССР, многие, очень многие ведущиеся в нём темы являются закрытыми. О результатах подобных работ редко сообщают в открытой печати. А если и публикуют в общедоступной газете кое-что, то довольно скупо и, к тому же, годы и годы спустя, как это было, например, в связи с разработками МБП по космической программе. В то же время это крупное научно-исследовательское учреждение формально никак не связано ни с минобороны, ни с системой обеспечения государственной безопасности. Иными словами, этот институт как нельзя более подходил для того, чтобы организовать в нём проведение тех исследований и практических разработок, которые так интересовали ведомство маршала Шебуршина.
Черкасову далеко не сразу пришлось приступить к непосредственным исследованиям. Хотя, надо прямо сказать, всё выполнялось исключительно чётко и быстро, настолько, что у Андрея как-то, в самом начале, мелькнула уважительная мысль: „Смотри-ка, какая чёткость и дисциплина. Прямо – как в армии!“ Под маркой обоснования научной и практической значимости исследований, „предложенных“ Черкасовым (а на деле – организуемых госбезопасностью), и размеров необходимого финансирования с него потребовали детальнейшего плана направлений и глубины предполагаемых исследований. Поначалу Андрей возмутился: как это можно заранее спланировать и измерить? – Дело-то, его тема – это нечто совершенно новое! Впрочем, внешне он своих чувств, как ему казалось, никак не проявил. А вскоре пришлось и порадоваться этому: необходимость что-то „доказывать“ и „разъяснять“ представителям администрации принесла запланированный в „Пятке“ результат. А именно, Черкасов не только сумел выявить в своём первоначальном плане (представленном на „конкурс“) слабые места, но и пришёл к нескольким совершенно новым для него соображениям. Соображения эти, вернее – пока ещё сырые мысли, повернули Андрею им же самим инициируемую тему с совершенно новой, неожиданной стороной и обещали принести соблазнительные практические результаты.
Будучи человеком открытым и честным, Андрей во время своей очередной встречи (консультации и доклада) с „представителем администрации“ МБП так прямо ему и заявил: „Вы подарили мне совершенно новые, интереснейшие идеи!“ Администратор же, в роли которого выступал один из опытнейших экспертов-психологов Пятого Главного
Медик – физиолог и медицинский психолог Андрей первоначально совершенно не задумывался и не планировал исследований в области влияния ритмических колебаний на наследственный аппарат живых объектов. Он просто не придавал им до сих пор должного значения, хотя и знал об интереснейших работах, проведённых П.П.Гаряевым. Более того, до этих регулярных консультаций с „работниками администрации института“ Черкасов, как прирождённый музыкант, думал лишь о влиянии именно тех звуковых колебаний, которые называются музыкой. Вынужденное „доказывание значимости темы“ позволило молодому учёному взглянуть на вопрос гораздо шире. При таком подходе, исподволь подсказанному ему всё тем же сотрудником госбезопасности, музыка, её влияние на живых существ становилась лишь одним из частных случаев воздействия акустических колебаний на них, а все эти звуковые колебания – частным случаем влияния ритмических колебаний на живые объекты. Осознав это, Андрей понял, что вынашивание им с детства идеи незаметно привело его к своего рода зашоренности и, как следствие, к неразумной ограниченности изначального плана исследований. Одновременно пришло и понимание того обстоятельства, что „тема“ в действительности представляет собой совершенно новое научное направление, и что его жизни может не хватить для доведения дела до конца. Отсюда родилась новая идея: заново переписать всю программу исследований, разделив её на две части – на своего рода программу-минимум и на перспективную программу.
Когда молодой учёный всё это изложил „работнику администрации“, то, к своему удивлению, встретил не только понимание, но и явное одобрение. А программу работ пришлось переделывать ещё раз… В такой подготовительной работе незаметно пролетело несколько месяцев. Окончательный план был завершён, принят и утверждён лишь в феврале следующего года. Андрей чувствовал себя совершенно измочаленным, но когда видевший это „администратор“, предложил ему взять отпуск, ответил на это возмущённым отказом:
– Да, что вы, в самом деле, Евгений Никифорович?! Как можно!… К тому же, я даже не отработал положенных одиннадцати месяцев!
– А как со здоровьем? А если свалитесь? Кто непосредственно организует начало исследований? Кто будет руководить работой?! Неет, голубчик – извольте на медкомиссию и – в отпуск!
– Да я сам – врач! Да…
– Ну, если вы о поговорке „medice, cure se ipsum“, то она призывает врача совсем к другому! В общем так: я веду вашу тему от администрации института, так что – послушайтесь! На комиссию!… Ну, а если и вправду медики позволят вам поработать, то – пожалуйста.
Андрей, будучи медиком и прекрасно зная „три основных принципа советского здравоохранения“ (бесплатность, общедоступность, профилактическое направление), тем не менее, страшно не любил подвергаться медицинским исследованиям и проходить разного рода медосмотры. Пришлось! Обследование, которому он подвергся на этот раз, перещеголяло всё, что ему доводилось испытывать ранее и даже всё то, что знал как человек, получивший высшее медицинское образование, защитивший медицинскую диссертацию. Формализмом, тем более – какой-либо поверхностностью здесь и не пахло. После того как всё было окончено, Андрею пришлось провести томительных сорок или сорок пять минут в „ожидальне“ того, что в НИИ МБП традиционно именовалось здравпунктом, но походило скорее на диагностическое отделение какого-то очень серьёзного лечебного учреждения. Кроме Андрея здесь находилось ещё несколько человек. Все они, в отличие от Черкасова, вели себя совершенно спокойно и непринуждённо. Видимо, подобному дотошному „профосмотру“ они подвергались не впервые. Один из ожидавших „приговора“, подтянутый бородач, лет семидесяти, бросив на Андрея внимательный взгляд, сочувственно сказал:
– Вы, похоже, недавно у нас работаете… (Андрей утвердительно кивнул) Не волнуйтесь: они тут не дадут пропасть ни вашей работе, ни здоровью… А то, что вы уже умудрились измотаться, видно за километр! Я бы на вашем месте взял отпуск. Да, что я говорю! Сам ведь был в подобном состоянии года три назад… Даа! Чуть до прединфарктного состояния не дошло! Пришлось всё бросить на три месяца…
В этот момент из кабинета выглянула медсестра и, увидев Черкасова, пригласила:
– Зайдите, пожалуйста, Андрей Васильевич!