Вариант для криминала
Шрифт:
нужно. Ну и пусть себе. Нас интересует только наш заработок. Естественно, мой приятель
ни в коем случае не должен даже догадываться о нашем плане. Скорей всего, они сделают
себе копию. Мы не знаем. Оригинал, который нам доставит Ассоциация, передадим
твоему Евгению. Расчет по выполнении задания. Инструкции от Евгения ты уже получил.
– Все хорошо, кроме одного, – заметил Тэд, – как и чем вы будете оправдываться перед
своим приятелем в Ассоциации
– Не велика потеря. Скажем, в воздухе что-нибудь произойдет с самолетом. На этот
случай ни у кого нет гарантий. Ведь Евгений дал письменное обязательство в лице КГБ
СССР о возмещении расходов и убытков.
– Не очень гуманно, – пожал плечами Тэд. – Может быть, придумаем что-нибудь без
жертв?
– Может быть… – согласился Гарди.
– Гарди, получается так, что мы выглядим не лучше террористов «Кобры».
– Ладно, ладно, дорогой Тэд, – успокоил Гарди, миролюбиво усмехаясь, – я знаю твою
девственную честность. Этим своим качеством ты мне очень нравишься. Попробуем
сделать несколько гуманней. С наименьшими потерями. А пока разойдемся по углам. С
Богом, – он протянул Тэду руку, что бывает с ним редко, и тепло провел к двери.
*
57
Раньше такой тоски не замечал. Не было ее даже в те грустные минуты, когда
приходили безнадежные мысли о семье, о Виктории, о детях, которые могли быть у них.
Иллюзия несуществующего в воображении семейного уюта, когда приходила к сознанию
жестокая реальность, превращалась в шутку. Такую легкую, незаметную, милую шутку.
Шутку внутреннего монолога, только для себя. Шутка сама по себе возникала и так же
незаметно исчезала из сознания. Видно, тайно сохраняла его покой. Хотя Тэд в покое не
нуждался. Он просто не любил покой. Он любил Викторию.
Сегодня с ним происходило что-то не как обычно. Не хотелось строить в своем
воображении картины несбыточных сцен, не хотелось оправдывать время, что наступит
другое, специально для него и Виктории, не шла в голову обычная шутка, оправдывающая
их отношения. Просто была апатия. Гнилая апатия. Появилось отвращение к себе и к тому,
что нужно было делать во чтобы то ни стало. Нужно было идти к Виктории, но не
хотелось, словно там у нее он еще добавит тоски и тогда уж точно переполнит
накопившееся и так через край отвращение к себе. Нужно было говорить с ней, пытаться
разбудить в ней хоть какие-нибудь чувства – не хотелось, потому что это оказалась лишняя
мера скрытного терпения самосъедания. Нужно было найти этому оправдание – тоже не
хотелось, потому что
любимые очертания лица, мельчайшие подробности тела, не хотелось ее обнимать,
понимая, что он ей не нужен. Наконец, не хотелось ее саму, секс теперь казался
оскорбительным для святого существа, каким в сознании была Виктория. Да на нее у него
скоро и стоять не будет! Она его сделает импотентом. Очень просто: безумно любимого
человека тронуть – оскорбление перед самим собой. Она этого не знает. Она принимает
его сексуальные шуточки дословно, наверное, считает его сексуальным шалуном. Знала
бы она чего стоит его прикосновение к ее самым милым интимным местам! Тогда зачем он
это делает? Зачем? Если не удовлетворять свою похоть, тогда – зачем? Вот зачем: чтобы не
показаться равнодушным к женщине, которая его имеет по причине, что он ей только
нравится, чтобы он, Тэд, был доволен. С этим разве можно смириться! Лучше ничего, чем
это.
– Тебе помочь? – Линда провела теплой рукой по затылку и шее Тэда, сделала
несколько массажных движений. Он вытянулся на софе, посмотрел на нее бессмысленным
взглядом. – Я должна тебе помочь, Тэд. Я у тебя за маму. Понял?
Тэд с промелькнувшей надеждой посмотрел на Линду, промолчал.
– Мне нужно увидеть ее. Во всем разобраться. Сделать выводы. Мне легче увидеть
истину, чем тебе. Дай адрес, Тэд.
Тэд молчал, продолжал вдумчиво смотреть на сестру.
– Я не могу видеть твою замкнутость. Я чувствую твое болевое терпение. И мне это не
нравится. Оставь ее, Тэд. Если это безнадежно, и ты это знаешь, то оставь. Давай я
разберусь, поговорю с ней, как женщина с женщиной, и все тебе расскажу, всю правду,
клянусь.
– Это все напрасно. Я давно во всем разобрался. В главном, конечно.
– Значит, тебе нужно знакомство с другой женщиной. И не одно, чтобы было из чего
выбирать. Переведи стрелку своих страданий на другие рельсы. А вдруг заинтересует
другая обстановка.
Тэд поднялся, сел на край постели. Рассуждения на больную тему разрядили
скопившиеся тоскливые мысли. Он заговорил, и ему стало легче. А может, причина была
не в Виктории, просто Линда с присущей ей чувствительностью и любовью к брату,
решила все по-своему. Может быть. И теперь его хандра, как у всех нормальных людей,
может показаться нелепой гостьей.
– Хорошо. Пойду, сварю кофе, – заметив у брата подъем настроения, сказала Линда и