Вариант единорога
Шрифт:
— Разумеется, господин Бабаков,— поклонился барон.— Я буду рад принять вас как гостя. Не угодно ли зайти?
Он посторонился, придерживая дверь.
Бабаков вошел в комнату.
— Не угодно ли присесть?
Он опустился в большое кресло и огляделся. Стены были уставлены книгами. Что-то в другом конце комнаты, то ли картина, то ли зеркало, было завешено черной тканью. В стене виднелось одно-единственное маленькое окошко.
Барон уселся в кресло напротив Бабакова. Он взял непогашенную сигарету
«Он молод,— подумал Бабаков,— у него те самые мягкие, слабые черты лица, которые мы используем в карикатурах на аристократов. Но линии у глаз и скулы показывают, что он может быть и сильным... Он интеллектуал... И какие острые зубы!»
— Итак, вы направляетесь в Спленобу.
— Да, я должен быть там завтра, и ваш замок — единственное место между городом и той деревушкой.
Клементович засмеялся.
— Деревушка! Да! У нее даже нет названия! Тоскливое, дремучее местечко — почти первобытное! Они там меня ненавидят.
Бабаков все прикидывал, как бы завести об этом разговор и удовлетворить свое любопытство.
— Я тоже заметил,— сказал он.— Крестьяне предостерегали меня, чтобы я не останавливался здесь.
Барон стряхнул пепел, который упал на его темный халат.
— Да,— сказал он,— они думают, что я вампир.
Бабаков фыркнул.
— Какой буржуазный романтизм!
— Именно это я им и говорю. Но каждый раз, как у кого-то начинается анемия, они смотрят на замок,— улыбнулся он,— а у меня и вправду летучие мыши гнездятся на колокольне, но они самой обычной породы.
Бабаков засмеялся. А он неплохой парень, этот барон!
— У меня есть спальня для гостей, наверху, специально для путешественников, оказавшихся в этих местах. Там все приготовлено для отдыха, и я уверен, вы найдете там все необходимое.
Бабаков кивнул.
— Безусловно.
— Не хотите ли рюмочку коньяка? Или вина? — предложил Клементович.
— Благодарю. Я бы не отказался.
Барон встал. Он подошел к полкам, на которых, помимо книг, располагались многочисленные бутылки, бокалы, штопоры и мензурки.
— Как насчет «Хайна»?
— Превосходно.
Клементович опять улыбнулся и налил ему полную рюмку из бутылки с оленем на этикетке.
— А вы не выпьете?
— Благодарю, нет. Я уже выпил сегодня вечером свою норму, к тому же я не могу пить, когда курю.
Бабаков принял рюмку и затушил сигарету. Он вспомнил, что дворяне действительно никогда не курили, когда выпивали.
— Спасибо.
Он понюхал коньяк, подражая тому, как это делали аристократы, когда он, бывало, мальчишкой прислуживал им за столом.
Поздние яблоки и прохладная ночь в холмах. Он покатал
— Замечательно.
— Благодарю. Если бы я знал, что вы приедете, я бы послал в погреба за чем-нибудь получше.
— Для меня и так замечательно.— Он посмотрел на полки.—Я вижу, вы читаете Энгельса и Ленина. Это хорошо.
— Да,— отозвался Клементович,— а также Пруста, Кафку и Фолкнера.
— Хм. Попахивает декадентством.
— Верно,— сказал барон.— Но ведь и такое нужно знать.
— Полагаю, что так.
Клементович вежливо зевнул.
— Это относится и к коньяку.
Бабаков засмеялся:
— Но ведь жизнь так коротка.
— Как верно сказано! Я так давно ни с кем не общался. Как я понимаю, Народная партия теперь правит половиной мира?
— Да, — ответил Бабаков, — а вскоре и другая половина будет свободна, когда рабочие сбросят цепи и уничтожат своих эксплуататоров.
Он допил коньяк.
Клементович поднялся и достал бутылку. Он вновь до половины наполнил рюмку.
— Да будет так. Но неужели вы действительно считаете, что разумно уничтожать их религию, их суеверия?..
— Опиум! — отрезал Бабаков.— Наркотик для смягчения рабства!
— Разве определенная доза рабства не делает жизнь терпимой для человека?
— Человек должен быть свободным! — выкрикнул Бабаков, замечая, что говорит слишком громко для этой благовоспитанной атмосферы. И все же каждый должен знать свое место. Он не станет подхалимничать перед высшими классами, в каком бы архаическом уголке страны они ни сохранились. Вообще-то следовало бы написать обо всем этом рапорт по возвращении в Титоград.
— Возможно, вы правы,— сказал барон.— И что, все люди будут похожи на вас, когда станут свободными?
— Да.
Бабаков допил коньяк.
Клементович зевнул еще раз, и Бабаков внезапно понял, что это, возможно, намек.
— Может быть, если вы мне покажете мою комнату...
— Ну разумеется.
Барон встал и направился к двери, которую опять распахнул перед гостем.
Бабаков вышел и двинулся за Клементовичем по длинному коридору. Они взобрались вверх по длинной лестнице, и барон открыл дверь.
— Мой слуга нашел чемодан на переднем сиденье вашего автомобиля,— сказал он,— и поставил его за комодом. В комнате должно быть все, что может вам понадобиться. Если чего-то не хватает, дерните за этот шнур, чтобы позвать слугу,— он указал на малиновый шнур, висевший возле старинного комода.
— Благодарю вас и спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Бабаков вошел в спальню. На комоде мерцала лампа, на полу стоял его чемодан.
Дверь позади него закрылась.
Он подошел к кровати. Покрывало было откинуто. Открыв чемодан, он достал пижаму и таблетки.