Вариант «Зомби»
Шрифт:
Дима Клоков стащил с себя куртку. Скомкал ее, положил на камни. Уселся сверху, ожидая, когда настанет его очередь сдавать анализ крови. Все было правильно, хорошо. Вроде бы. Так, как надо. Но вдруг Клоков отлично увидел еще одну ветку будущего. И там, в ней, на берегу лежали тела рабочих. Дмитрий Александрович Смердин, еще недавно улыбавшийся всем, добивал людей, уцелевших после расправы. Выстрелами в затылок.
Смердин не обманул рабочих, все первичные процедуры были закончены к вечеру. «Качки» в кислородных масках потратили
Пока бойцы Смердина ныряли в подземелье, пострадавшие от газа сидели и наблюдали, как растет гора черных контейнеров возле скалы, в которой находилась роковая пещера. На этом этапе рабочие ничем не могли помочь. Никто из них не умел пользоваться аппаратами кислородного дыхания. Потом началась транспортировка оборудования на катер, и опять рабочие смотрели со стороны за тем, как корячатся «чужаки» Смердина.
– Пойти помочь им, что ли? – не выдержал Сашка Гарин. – Быстрее выйдет.
– Сиди! – цыкнул на него Леха-Гестапо. – Сиди, не рыпайся! Запомни: никогда не нарывайся на работу! Если не просят – не лезь! Сиди и жди.
С первого захода катер не сумел вывезти все, что требовалось эвакуировать. Необходима была еще одна ходка. Пока судно, забитое контейнерами, шло к ледоколу, люди Смердина отдыхали на берегу, усевшись прямо на камни и мох. В результате получилось так, что две группы людей – «хозяева» и «чужаки» – находились на берегу. На значительном удалении друг от друга.
Выглядело это как-то нелепо, нелогично. Люди не общались между собой. Дима Клоков подумал, что они напоминают две группы туристов из разных стран. Причем людей, которые впервые оказались за границей, всего боятся и невольно жмутся к своим. К доброму «папе»-гиду, который, в случае чего, все объяснит и покажет.
Вот только гида рядом не было, по крайней мере, у рабочих. И они невольно стремились находиться поближе друг к другу, словно понимая – здесь моя кровь, там – не моя. Бойцы Смердина, похоже, не испытывали потребности в общении. Возможно, потому, что таков был приказ, отданный им…
Потом катер принял на борт вторую часть груза, которая была значительно меньше первой.
– Похоже, во второй заход будут и нас забирать, – отметил Марат Доценко. – Думаю, место не просто так на борту оставили. Для пассажиров.
Доценко оказался прав.
– Ну, теперь ваша очередь! – подойдя к наемным рабочим, улыбнулся Смердин. – Забирайте личные вещи из домов, и – сюда! Построение через пятнадцать минут.
И хотя командир спасательного отряда продолжал дружелюбно улыбаться, всем было ясно: через пятнадцать минут люди должны быть на берегу. А кто не успеет – сам виноват.
Все уложились в отведенный норматив, потребовалось даже меньше времени.
– Отлично! – снова улыбнулся Смердин. – Вижу, все в строю…
Дима невольно вспомнил «ветку» другой реальности, которая час или два назад возникла в его голове. Вот сейчас
Только наемным рабочим из бригады все станет безразлично. Тех, кто выживет, Смердин добьет. Сам. Выстрелами в затылок. А потом солдаты выбросят тела в море, уничтожат с камней следы крови.
И остров будет жить еще сотни, тысячи лет. Зимой – прятаться подо льдом и снегом. Коротким летом – покрываться разноцветным мхом. Птицы – будут носиться над скалами и выводить птенцов. Море – обтачивать твердые камни, заставляя их изменить форму. Остров будет жить, не вспоминая, как умирали на берегу люди…
– Начинаем погрузку! – скомандовал Смердин. – Прошу на борт!
Рабочие стали торопливо взбираться на скользкий причал. Марат Доценко подал руку Зине Перовой, и та благодарно улыбнулась. Леха-Гестапо и Константин Лишнев устремились к Любане, но, глянув друг на друга, отступили. Оба. Женщина взобралась на катер сама.
Дима Клоков, побалансировав на черных склизких бревнах, прыгнул на борт судна одним из последних. Тут же обернулся, посмотреть, что происходит за спиной.
Смердин и двое его людей шли по поселку, проверяя, все ли в порядке. Они придирчиво разглядывали некоторые предметы, затем шагали дальше. Скрылись в одном из домов, их не было довольно долго. Вышли наружу и тут же исчезли в другом.
– Че они там проверяют? – не выдержал Шныра. – Золото-бриллианты ищут? Так мы все с собой унесли!
Никто не отозвался. Люди молча наблюдали, как медленно, деловито, изучается все, что осталось на острове.
– А трупы они куда дели? – вдруг тихо спросил Сашка Гарин. – Я не видел, как они из пещеры тела выносили…
– Наверное, в больших черных ящиках, – едва слышно ответил Доценко. – Думаю, там. Уж больно тяжелые упаковки были. Эти хмыри вчетвером их носили. Интересно, на кого стали походить инженеры? Ящеры, как Прохоров? Или чего похуже?
– Господи, прими их грешные души, – перекрестился Фокин.
– Ты б хоть иногда менял пластинку, святой отец! – с досадой произнес Леха-Гестапо. – Уже приелась эта песня.
Вскоре последние из чужаков поднялись на борт катера.
– Трогай! – крикнул Смердин, хлопнув широкой ладонью по рубке. – Пора!
Тут же взревел двигатель. Катер дернулся, сдал назад. Пошел в разворот.
– Прощайте! – шепнул Дима, обращаясь к туману, облакам и скалам.
Клоков провел тут совсем немного времени. Но, покидая холодный остров, думал о том, что дни эти навсегда врежутся в память. Он, бывший студент питерского вуза, стал взрослее на целую жизнь. И вряд ли Дима когда-либо сможет объяснить приятелям, почему короткий отрезок пути может так сильно изменить все. Это можно понять, лишь прожив. Самому…