Варни-вампир 3, или Утро кровавого пира
Шрифт:
– Правда? Тогда я скажу тебе, что я сделаю, Генри, скоро я изменю ситуацию.
– Но как, адмирал?
– Я пойду и завладею имением, вот как. И если факт владения имеет такое серьезное значение, я думаю, что мы просто должны вступить во владение. Я овладел в своем прошлом несколькими вражескими кораблями, у которых была артиллерия, поэтому не думаю, что квакер, кого в военно-морском флоте мы зовем деревянной пушкой, остановит меня в моем желании.
– Я совершенно уверен, что, если вы решите овладеть домом, – сказал Генри, – вы им овладеете, в этом нет сомнений. Но это поднимет
– Ну и хрен с ним, с имением! Я хочу проучить квакера.
– Но вы его уже проучили. Разве вы не помните, как дали ему пинка?
– Да, конечно, я помню.
– И хорошо дали!
– Ты думаешь, хорошо дал, Генри? Должен сказать, что я очень рад. Это большое утешение.
– Тогда я думаю, адмирал, после того как вы его таким образом проучили, вы могли бы ослабить ваше негодование и позволить мне договориться с ним.
– Договориться с этим бродягой?
– Да. Что вы скажете на то, чтобы дать ему немного денег за то, чтобы он ушел и больше не причинял нам беспокойств?
– Я бы лучше еще десять раз дал ему пинка.
– Я вынужден признаться, что он этого заслуживает. Большего подлеца найти нельзя. Но видите ли, адмирал, дело касается фунтов, шиллингов и пенсов.
– Очень может быть, но ты предлагаешь еще что-то положить в его кошелек.
– Да, сначала. Но только для того, чтобы сэкономить больше. Этот парень боится упоминания о том, как вы дали ему пинка.
– Да, такие парни-уроды всегда боятся. Ты же не думал, что он отреагирует по-другому. Он напуган. Да. Точно.
– Если вам угодно, сэр, – сказал слуга, подходя к адмиралу, – пришел человек, желающий поговорить с вами.
– Со мной? Кем он может быть, хотел бы я знать.
– Он говорит, что пришел по одному делу, сэр.
– Хорошо, хорошо, зовите его сюда. В комнату вошел просто юнец. Обращаясь к адмиралу он сказал:
– Прошу, сэр, скажите, ваше имя Белл?
– Вообще-то да, а в чем дело?
– Ничего особенного, сэр. Просто я имею честь донести это до вас. – И он передал адмиралу конверт.
– И что же это за ерунда?
Еще до того, как этот вопрос слетел с губ адмирала, мальчик исчез, и когда старик развернул бумагу, он обнаружил уведомление квакера Шепарда о возбуждении уголовного дела по факту нападения на него адмирала Белла.
– И с этим ублюдком ты хочешь идти на компромисс? – закричал адмирал. – Нет, мистер Генри, так дело не пойдет. И раз уж он имеет наглость объявлять мне войну, пусть знает, что я не пойду ни на какие соглашения, а буду защищать себя. Я дам ему понять, какого он нашел врага. Посмотрим, сколько он сможет сопротивляться!
Генри понял, что это наглое действие квакера, которое, несомненно, было призвано ускорить компромисс, в таком состоянии духа адмирала делало абсолютно невозможным какие бы то ни было соглашения. Оставалось только надеяться, что он не даст хода делу о насилии, а если и даст, то не сможет сделать ничего, что выходит за рамки закона. В этом Генри не был полностью уверен, он мог только надеяться.
Глава CIV
Склеп на кладбище
По завершении расследования следователь по уголовным делам издал распоряжение о погребении тела человека, найденного в ледяном колодце андерберийского дома, и оно было положено в склеп на кладбище Андербери.
Несмотря на то что расследование было закончено, такой случай не мог быть легко забыт людьми. После чувства успокоения, которое следует за закрытием расследования, появляется чувство нервозности, если это расследование не дало результатов. Сначала город Андербери успокоился и стал таким же тихим, как и до убийства. Остатки волнений чувствовались только в разговорах пьяниц, которые собирались ранним вечером поболтать о чем-нибудь волнующем, ведь это было их главное, если не единственное, развлечение. В самом деле, их главным стимулом жить и работать была возможность поболтать в пивнушке. Все эти люди верили, что, поскольку дело не было раскрыто, оно было таинственным. Было много намеков. В самом деле, в этом деле было больше загадочности, чем в других.
Несмотря ни на что, даже у таких тем есть пределы, и, когда сказано все, что можно сказать, из-за отсутствия горючего, так сказать, разговоры на данную тему прекращаются.
Ночью, когда барон одиноко сидел в своей комнате, он был, по-видимому, глубоко погружен в раздумья. Он время от времени поднимал глаза и смотрел на восток, как будто разглядывая что-то. Затем он смотрел на большие часы на каминной полке и снова погружался в раздумья.
Такое он проделывал несколько раз, затем ему это надоело, он взял со стола маленькую книжку и стал изучать определенную страницу, тихо бормоча себе поднос:
– Да, да. Все так, как я и думал. Луна поднимется примерно через полтора часа. Имеет смысл сходить в склеп и посмотреть на тело, оправдаются ли мои страхи? Если не оправдаются, то это будет для меня большим вознаграждением за мое беспокойство. А если оправдаются, я должен буду сделать самое лучшее из того, что смогу. Я должен завершить свое дело и не вызвать подозрений. Мертвый должен оставаться таким. А если он не мертв, он должен опять умереть и быть помещенным туда, где его не достанут лунные лучи.
Он встал, надел плащ и подошел к двери своей комнаты. У нее он остановился, как бы прислушавшись.
– Никто не шевелится, – пробормотал он, – все спят.
Он тихо вышел из комнаты и спустился по лестнице, направляясь к маленькой потайной двери, которая открывалась в сад. Барон закрыл за собой эту дверь, затем быстро, но тихо прошел через сад, из которого он вышел через другую потайную калитку, которую также закрыл за собой. После этого он быстро и тихо прошел к кладбищу у андерберийской церкви, которая была плохо защищена от вторжения, поскольку здесь была всего лишь низкая стена и живая изгородь, служащая забором, через которую в нескольких местах можно было легко перелезть. На самом деле мало на какие кладбища нельзя попасть таким образом. Кажется, кладбища защищают только от животных, а для желающих прийти сюда людей оно всегда открыто.