Варвары
Шрифт:
Стадо пошло за вожаком, которого на ремне втащили в воду два конных пастуха-скифа. Вол упирался, взрывая копытами песок, сек себя хвостом, но кони тянули дружно, прикрученный к рогам сыромятный ремень натянулся, загудел и стронул вожака. Оказавшись в воде, он сам поплыл за конями, а следом в реку, булькая и фыркая, с великим ревом и мыком сплавилось все стадо.
Подталкиваемый шестами, подошел перевоз, ткнулся в берег. Смолевые носы грубо сколоченных лодок глубоко зарылись в береговую отмель и вздрагивали, похрустывая галькой, когда с них скатывались по доскам тяжелые возы. Вскоре повозка мастера въехала на освободившийся настил. На тот берег, кроме них, не ехал
Частые гости кочевников – эллинские купцы – развозили по степи не только товары. Вместе с диковинной посудой, оружием, яркими тканями из шерсти и полотна и всевозможными украшениями в кочевом народе оседал и язык эллинов. Поэтому, когда перевозчик обратился к Логу с вопросом, тот ответил сразу и вразумительно:
– Да, почитаемый, я чужеземец.
– Из каких далеких краев? – заинтересовался старик, с уважением разглядывая белокурого богатыря, в руках которого в дугу гнулся толстый шест-толкач. Богатырь играючи выхватывал его из воды, перебегал на нос перевоза, там, воткнув шест в дно, налегал на него широкой грудью и шел по краю настила, толкая перевоз мощно, так что всхлипывала и взбурливала вода под смолевыми носами лодок.
– Из верховьев этой реки, племени Росс, – ответил Лог.
– Но там живут невры! – удивился перевозчик. – Там вечный мрак и холод. Даже вода падает с неба застывшими шариками, а люди на зиму превращаются в волков! Так говорят знающие, повидавшие многое.
Лог захохотал.
– На зиму невры одеваются в шкуры волков от холода! – возбужденный работой, весело объяснил мастер. – А вода падает шариками, верно. Мать сказывала – градом называется.
– О Зевс! – Старик вскинул руки. – Этот человек не похож на оборотня, хоть пришел из страны мрака! Что ж тогда стоят слова мудрецов?
Он больше ни о чем не спрашивал, сосредоточенно отталкиваясь шестом, но сын часто бросал потаенные взгляды на человека непонятного, сильного. Когда достигли другого берега и повозка съехала с перевоза, он шепнул отцу:
– Никогда не говори никому, что встретили на пути этого чужеземца. Кто он, ты не знаешь, а за речи его мы ответим перед жрецами. Мало нам своих бед?
– Да, да, – согласился отец. – Может, это андрофаг-людоед… Но, клянусь Посейдоном, он Гераклового рода. На празднике Великих Панафиней брать бы ему призы, родись он эллином. Что такое?
Они склонились над местом на корме, где обычно сидел отдыхая старый перевозчик. Там, на отполированной до блеска скамье, лежало три монеты, отчеканенных в Ольвии и составляющих немалое богатство.
– О чужеземец! – прошептал старик. Сын его запустил пятерню в курчавую голову и, открыв рот, глядел вслед покатившей повозке, пока она не скрылась, размытая упавшими на берега синими сумерками.
Еще через два дня пути в поскрипывающей всеми суставами повозке, вдали, как видение, замаячили крепостные стены Ольвии. Неприступно и грозно стояли они, щурясь на тихие воды Гипаниса узкими прорезями бойниц. Чтобы попасть в, город, надо было обогнуть стены с востока на юг. Пастухи сгрудили стадо, старший отдал какие-то распоряжения, прыгнул в повозку к Логу, и они съехали к морскому берегу. По синеликому Понту гневно ходили желваки волн, громоподобно ухал
Подъехали к городским главным воротам, прозванным Морскими. Огромные створки, сделанные из плотно пригнанных дубовых бревен, были окованы полосами железа, проклепанного бронзовыми штырями. Головки их ясно светились на солнце и на фоне почерневшего от дождя дуба казались высыпью звезд.
Полукруглая арка ворот несла на себе небольшое четырехколонное строение – портик, а вправо и влево от ворот разбегались крепостные стены. По ним, взблескивая шлемами, вышагивала стража.
– Эй, купцы! – раздалось с портика. – Плати воротные за въезд!
Лог удивленно посмотрел вверх. Там, среди колонн, стоял человек в плаще с глиняной кружкой в руках. Короткие волосы его мокрыми завитками лежали на лбу, под мышкой торчал пергаментный свиток.
Не зная, сколько платить, да и не имея других денег, мастер достал монету, и когда повозка втащилась под арку, бросил ее в подставленный стражем глубокий щит.
– О-о! – Стражник бросил щит на землю, выхватил из него монету, попробовал на зуб. – Ха! – Снова вскрикнул он, недоверчиво глядя на Лога. Когда повозка немного отъехала, стражник сдавил монету в кулаке и с воплем радости бросился по каменным ступеням, ведущим к надворному портику.
Изумлению мастера не было конца. Между высокими белыми домами по выложенной плитняком дороге степенно шли люди в плащах разнообразного цвета, а чем дальше к центру города, тем все чаще встречались толпы эллинов – мужчин и женщин. Оживленный разговор, смех, звуки флейт ошеломили мастера. Из-за скопища народа ехать стало невозможно. Лог попрощался с возницей и, привязав сумку с монетами к поясу, слился с толпой. Зеленым своим кафтаном и башлыком на голове он не особенно выделялся в толпе, на него не бросали удивленных взглядов. Сюда, в Ольвию, ежедневно приезжало и по суше, и по воде множество чужеземных купцов, и горожане привыкли к их разнообразным по покрою одеждам.
Увлекаемый толпой, Лог проходили по улицам, дивясь красоте и строгости жилищ. Мимо проплывали колонны, увитые плетями винограда с еще зелеными листьями, там из ниш хвастались божественными торсами обнаженные статуи, здесь – улыбчивые каменные девушки, в ниспадающих складками туниках, подпирали головами плоскую крышу приземистого храма.
Дорога шла в гору и вдруг оборвалась у огромной и круглой чаши, вырытой в склоне. От ровного пятачка на дне чаши кругами расходились ступени, и люди рассаживались на них, подстилая платки или просто обмахнув краем плаща. Мастера увлек поток, и он тоже опустился на скамью, где-то в середине рядов, и перенес сумку с монетами к себе на колени.
– Что происходит, уважаемый гражданин? – спросил он у сидящего рядом седоватого эллина. – Почему столько народу в одном месте? Или какая беда грозит им?
Эллин доброжелательно посмотрел на Лога, плавно обвил жилистой рукой заполненный амфитеатр.
– Праздник урожая собрал их здесь, – густым басом заговорил он. – Люди провожают Персефону, дочь богини плодородия Деметры, в подземное царство мужа ее Аида. Тебе понятно это, чужеземец?
Лог смущенно покрутил головой.
– У вас столько богов! Как разберешься сразу? – учтиво ответил он. – Персефону, уважаемый, провожают навсегда? Живую? Как матери пережить такое!