Варяг. Княжий посол
Шрифт:
Данила рванул в узкий темный закуток, его батька укрылся в похожей подворотне. Вскоре на улочке появилось пятеро всадников с факелами. Они гнали коней рысью, пока кто-то не закричал:
– Оружные, оружные вои здесь, я видел!
– Стоять! – крикнул первый всадник в золоченом шлеме. – Разойтись, искать.
Ну что за непруха?! Вот только не везло сегодня не только обережникам; булгарин, наклонившийся с факелом
Тут уж на Молодцова обратили внимание, а что дальше случилось, он не понял. Две лошади вдруг вскинулись на дыбы, выбрасывая своих наездников, а последний, пятый всадник ускакал прочь во весь опор. За ними обнаружился Воислав, вкладывающий мечи в ножны; одним ударом он добил раненную Данилой лошадь и махнул идти за ним.
Народ все больше высыпал на улицу, переполох усиливался, к редким сигналам рога из дворца теперь прибавился колокольный звон над крышами. На обережников внимания почти не обращали, несмотря на запах и испачканную в грязи и крови одежду: преславцам своих дел хватало. С одной стороны, это было хорошо, а с другой, найти Айлада и Дровина в этой суматохе не представлялось возможным. И выйти из ворот тоже не получится, они сейчас наверняка заперты, и там усилена стража. Так что свалить по-тихому не выйдет.
Данила, шагая за батькой, прикидывал возможные варианты действий, исходя из опыта будущего. По идее, им следует скинуть где-нибудь мечи и кольчуги и затеряться в толпе у того же монастыря. Но выбросить меч! Свой меч. Даже Данила представить не мог, как он это сделает, а уж Воиславу он и предлагать такое не собирался. Вот и пришлось обережникам расхаживать по разбуженному городу в броне и при оружии. И главное, кровь, вонь и крестьянская одежда: в случае чего за обычных воинов тоже не сойдешь! Вдвойне плохо то, что среди людей стали мелькать не всадники, а пешие воины, парами. Это не конники, которые мимо проедут и не заметят, и на узких улочках у них все козыри на руках.
Опа! По ходу, вообще свалить не выйдет. Путь Даниле и Воиславу преградила небольшая толпа, которую назад отталкивал пяток солдат, шеренгой перегородивших улицу. А за ними
– Назад! Чернь, а ну назад!
Грамотно, ничего не скажешь; солдаты гарнизона сейчас наверняка перекрыли квартал, тот самый, где обережники разогнали пятерых всадников, и сейчас быстренько прошерстят его на предмет чужаков.
Тут позади появились всадники, и много.
– Туда, – показал рукой Воислав.
Вдвоем они ломанулись в какой-то хлев, а может, хижину, по запаху не понять, внутри их встретила женщина, до головы замотанная в тряпки, которая, увидев, как непонятно кто ворвался в ее жилище, пронзительно завопила.
– Молчи, дура. – Воислав приблизил к ее лицу меч – этого хватило, но на улице уже заорали.
Обережники не без труда вырвались на следующую улочку, их подгонял шум погони, тоже продирающейся через хлев. К сожалению, в звуке шагов и хрусте глиняных черепков отчетливо слышался металлический лязг, значит, за ними идут не простые смерды.
Один выход из переулка вел на улицу, перекрытую солдатами, Воислав решил повернуть в другую сторону, и меньше чем через минуту они с Данилой оказались в вонючем тупике. Путь назад уже отрезали: шестеро воинов, в два ряда перекрыв дорогу, приближались, подняв щиты и ощетинившись копьями.
– Может, оно и к лучшему, – сказал Воислав, стаскивая опостылевшую свитку. – Ну как, Даниил, побренчим железом?
– Ага, батька, позвеним, – ответил Данила, обнажая меч и кинжал. – Хватит уж, побегали.
Внутри он ощущал легкость и не испытывал ни капли страха. Состояние его было – веселый покой. Почему? Кто знает. Может, от того, что рядом был его батька Воислав, а может, потому, что он стал тем, кем и был: воином-обережником, которого битвой не испугаешь.
Строй приближался быстро и уверенно, «охотники» спешили побыстрее расправиться с «добычей». Разве пара греческих лазутчиков могут устоять против шести матерых воинов?
Строй щитов едва замедлился, а потом сделал слитный шаг и нанес одновременный удар. Первая шеренга мечами, вторая копьями над плечами своих товарищей. Большая часть ударов досталась Воиславу, он от них легко увернулся, просто став боком, и махнул мечами. Данила отбил чужой клинок своим, а от копья пригнулся.
Конец ознакомительного фрагмента.