Варяги. Славяне. Русские

Кутузов Евгений Николаевич

Рассмотрена возможность всего лишь набега викингов на Новгород в середине IX в. Получился абсурд, но ведь в «Сказании» говорится даже не о набеге. Там сказано, что варяги пришли с целью получить с новгородцев дань, но новгородцы разбили их, выгнали за море и не дали дани.

Поясню. Для того чтобы требовать дань, мало приплыть из-за моря даже на большом количестве драккаров, ибо разбойничий набег и сбор дани — вещи принципиально разные. Для сбора дани с новгородцев надо сначала обложить данью население, более близко живущее к Балтике и к Финскому заливу. Для ежегодного сбора этой дани нужно иметь опорные пункты по всей податной земле, в том числе на границах с новгородскими владениями. Опорные пункты — это крепости с гарнизоном, их деятельность должна координироваться, для этого нужен административный орган высшей власти. Кто-то эту власть должен сформировать, произвести назначения, распорядиться собранной данью. Для этого нужна государственная власть, а государств

в Скандинавии в это время, как уже сказано, не было. Мало того: система опорных пунктов для сбора дани — это, фактически, примитивная государственная структура. Нам предлагается поверить, что скандинавы, не имея никакого опыта государственного строительства у себя на родине, создавали обширные и эффективные государства в Восточной Европе с опорой на мелкие разбойничьи шайки. И не осталось, ни летописных, ни археологических данных о таком государстве?! Меня не перестает удивлять: как могли взрослые и неглупые люди в течение веков верить в такую чушь.

Вывод: либо рассказ о попытках варягов собирать с новгородцев дань — чистый вымысел, либо варяги не имеют никакого отношения к скандинавским викингам. Возникает необходимость в точной этимологии слова «варяг».

Но сначала сделаю небольшое отступление. Чтобы понятнее была логика последующего изложения, надо четко определить, в чем состоит разница между разбойничьей шайкой и дружиной.

Разбойничья шайка может превратиться в дружину, дружина может стать разбойничьей шайкой, но это совершенно разные структуры.

Шайка не имеет стабильного состава, она формируется для проведения конкретной грабительской акции (или нескольких), по ее завершении если не распадается, то серьезно меняет личный состав.

В шайке отсутствует стабильность власти и преемственность власти. Даже авторитетного лидера члены шайки могут снять и заменить личностью, никак не связанной с предыдущим руководителем и даже враждебной ему (иллюстрация из художественной литературы: на острове Сокровищ пират Мэри пытался сместить вожака Сильвера и занять его место, а Сильвер должен был терпеть это).

Главарь шайки имеет полную власть во время боевой операции, в мирный период его власть резко уменьшается.

Вывод: разбойничья шайка как социальная структура — абсолютно негодный инструмент для политической деятельности. Очень наглядный материал здесь дает пиратство в Карибском море в XVII в. Размеры шаек иной раз достигали тысяч человек, они брали города, но популярный пиратский лидер Генри Морган стал политической фигурой, только когда порвал с пиратством.

Дружина, в отличие от шайки, имеет относительно стабильный состав, существует долгое время, налицо тенденция к занятию детьми места отцов. Дружину возглавляет князь, конунг, герцог и т. д., сместить которого, как правило, невозможно, есть преемственность власти, проявляющаяся в том, что занять место главы может только либо сын прежнего главы, либо усыновленный, либо близкий соратник. Ситуация «Сильвер — Мери» исключается — недовольные могут покинуть дружину. Власть главы приобретает черты харизмы. Дружина подчиняется своему главе как в военное, так и в мирное время.

С обывательской точки зрения, разница между шайкой и дружиной в том, что главарь шайки не может помешать подчиненным грабить по своему усмотрению, а глава дружины — может.

Вывод: дружина как социальная структура — вполне пригодный инструмент для политической деятельности. Общество, находящееся в стадии, называемой военной демократией, может порождать множество разбойничьих шаек, когда же в процессе эволюции они превращаются в дружины, то вопрос образования государства сразу ставится в повестку дня. В конце IX в. викинги, действующие на Западе, организовались в дружины. Это проявилось в таких акциях, как образование опорных пунктов на побережьях, проникновение по рекам вглубь Западной Европы, осада Парижа в 885–886 гг., других городов. Действовали в тех местах датчане и норвежцы, и, конечно, совсем не случайно именно в это время (в пределах одного-двух поколений) у них возникли государства. В Восточной Европе действовали шведы, у них государство возникло около 1000 г. Если здесь имел место тот же порядок вещей, что и в Дании, Норвегии, то дружины вместо разбойничьих шаек у шведских викингов должны были возникнуть где-то в последней трети X в. Любопытное совпадение: именно в это время на Руси и в Византии появляются достоверно зафиксированные отряды викингов-наемников. К вопросу о появлении этих викингов я еще вернусь, сейчас же отмечу такую вещь: во времена, описываемые «Сказанием…», шведам до государственного бытия оставалось полтора столетия. Разбойничьи шайки викингов у них могли быть, даже наверняка были, но до превращения их в дружины оставалось более ста лет. Значит, были главари шаек, но не было конунгов с родословными. Как объяснялось выше, главарей шаек приглашать на трон бессмысленно по двум причинам: во-первых, за ними не стоит никто, даже члены их шаек; во-вторых, они не умеют выполнять роль политического руководителя. Не говоря уж о том, что они вовсе не авторитетные личности и их мало кто знает. Даже для датчан и

норвежцев время подходящих личностей еще не настало.

Теперь следует вернуться вновь к версии о призвании варягов в «Сказании» и продолжить ее рассмотрение с точки зрения соответствия обычной человеческой практике и логике здравого смысла. Мы уже сделали вывод, что в тех условиях, которые сложились в Новгороде после смерти Гостомысла, с учетом реалий IX в., призвание к власти компромиссной фигуры со стороны было наиболее разумным выходом.

Но была еще одна причина, которая делала призвание князя со стороны весьма желательным. Нужно было решать вопрос обороны Новгорода и тяготеющих к нему земель. Чем больше в городе богатств, тем больше желающих этим богатством поживиться. Это истинно не только для Раннего Средневековья. Новгород защищало ополчение, но ополченцы, как правило, уступают воинам-профессионалам. Навербовать последних невозможно, т. к. в IX в. воины-профессионалы были только в дружинах. Каждая дружина одновременно была и школой, где готовились воинские кадры. Каждая дружина имела средний командный состав, который будет подчиняться князю, но не будет подчиняться купцам или равному себе. Князь, способный прокормить дружину, может создать ее на почти пустом месте. А Гостомысл — не мог. Такова особенность раннего Новгорода, возникшего из торговой фактории, населенного разноплеменным вольным людом, а не княжьего города. В конце концов создать свою профессиональную дружину Новгород смог бы, но это заняло бы много времени и, опять же, требовало наличия авторитетной единой власти в городе. Приглашение князя даже с малой дружиной решало и проблему власти, и проблему его защиты.

А теперь, чтобы понять, как реально происходило приглашение князя, обратимся к историческим прецедентам. Сходные черты таких приглашений в разных странах, в разные эпохи позволят все типичные моменты наложить на новгородскую ситуацию 50 -60-х гг. IX в. и выявить степень правдивости «Сказания». В качестве примеров можно рассмотреть приглашения князей в Новгород с 1136 г., приглашения королей на польский престол, на английский трон, приглашения ханов на казанский престол.

Во-первых, кандидата, как правило, никогда не искали далеко от своих мест или даже за морем. Кандидата находили у соседей (Александр Невский в Новгороде, Довмонт во Пскове, Ягайло и Стефан Баторий в Польше). Генриха Валуа поляки в 1572 г. нашли довольно далеко — во Франции, но, во-первых, для поляков Франция — католическая, как и у них, страна, во-вторых, приглашенный сбежал (украв коронные сокровища). Вильгельм Оранский для англичан тоже был соседом. Из России и Крыма приезжали ханы в Казань.

Во-вторых, никогда не приглашали неизвестного. Всегда имели место предварительные переговоры, и послы отправлялись за уже обговоренной кандидатурой, на обговоренных условиях. Никто никогда не отправлял послов в неизвестные края, за неизвестной кандидатурой. Удивительно, если бы нашелся хоть один такой случай.

В-третьих, по такому деликатному вопросу никогда не обращались к врагам. Некоторым исключением служит прецедент с выдвижением кандидатуры Ивана Г розного на польский престол, но надо учесть, что Россия и Речь Посполитая в это время не были в состоянии войны, кандидат в это время не считался русским царем, поляки же рассчитывали через династические права прибрать к рукам Россию, как это получилось с Литвой.

В-четвертых, никогда не бывало такого, чтобы посылали за князем, а вместо одного прибыли целых трое, пусть даже и братья. Будем реалистами: в любом государстве желающих управлять всегда больше, чем вакансий. И вот, вместе с приглашенным князем, который никому не конкурент, прибывают двое его братьев, которым нужно найти место для управления и кормления, причем то, что получше, пристроить их людей. Реальная картина? А.А. Шахматов и В.Е. Яманов совершенно правы: «Сказание…» дает не изложение фактов истории в их взаимосвязи и последовательности, а нечто похожее на литературное сочинение. Но, во-первых, это сочинение не чистый вымысел, а опирается на реальные события, во-вторых, литературные произведения тоже используют как исторический источник, в-третьих, у историков все равно нет иного выхода, кроме как снова и снова анализировать «Сказание…» в поисках исторической истины. Следует исходить из логического допущения, что события в данном случае происходили так же, как и в других подобных случаях.

Фразу, что князя искали «за морем», понимают чаще всего как поиск на той стороне Балтийского моря. Выше приведено достаточно доказательств, что варяги, во всяком случае, не могли приходить со стороны Балтики. А есть ли основания считать, что новгородцы на рубеже 50 — 60-х гг. IX вв. совершали плавания по Балтийскому морю до его западных пределов? Фактов «за», нет никаких, прямых фактов «против» тоже нет, но есть косвенные. Во-первых, ни в каких письменных памятниках не отражены такие плавания, во-вторых, археологический материал тоже не подтверждает факта таких плаваний, в-третьих, Новгород был слишком молодым городом, перед его жителями стояла задача освоения речной сети сопредельных территорий, поэтому маловероятно, чтобы новгородцы уже тогда совершали далекие заморские путешествия.