Варяги
Шрифт:
– В смерть вообще нелегко верить.
– Увы, – вздохнула Коди, – смерть венчает все живое на земле. Даже если предположить, заметьте, только предположить, ибо я не возьмусь утверждать, да и не один даже самый сильный шаман не сможет отыскать человека из другого мира. Так вот, если предположить, что ваш друг жив, то его постигнет перевоплощение… изменение, одним словом. И изменения эти будут носить душевный характер. Большего я, увы, не знаю.
– Спасибо и на этом, – вставая, поблагодарил Вадим.
– Да, нам пора, спасибо за все, – присоединился Павел.
Учтиво раскланявшись, они вышли из шалаша. В густом лесу стояла
– Вадя, ты при случае посмотри, как там моя Настена поживает, – положив руку на плечо друга, попросил Павел.
Но не успел Вадим ответить, как медвежий полог откинулся.
– И еще, что касательно Андрея, да и вообще… Чем большей информацией о человеке ты владеешь, тем легче тебе будет проникнуть в события.
– Еще раз спасибо, Елена Константиновна.
Раскланявшись с шаманкой во второй раз, они вышли на тропу и зашагали по направлению к Каргийоки. Коди проводила их недолгим взглядом и, усевшись на скамейку подле шалаша, принялась кидать мясо. Маленькие кусочки мяса, пролетев пару метров, шлепались на землю и, издав мышиный писк, стремились зарыться в землю. Но зоркий совенок тут же срывался с ветки и настигал свою жертву.
– Вот как ты думаешь, Хейна, не быть ли беде? – тихо спросила шаманка.
Сова так же негромко ухнула три раза.
– Вот и я так думаю…
Глава девятая
Выборы
Если люди не знают, то боги, они все видят наперед.
На следующий день гости и родня вепсов из дальних и ближних весей съезжались с самого утра и до полудня. Вадим пару раз выходил подышать и слышал всю эту суету. Еще с утра он проводил гонца к князю и теперь наслаждался законным отдыхом. Вчерашняя девчушка принесла ему утром все необходимое, чтобы не испытывать голода целый день.
Павел, занятый хозяйственными хлопотами, под присмотром старейшин встречал всех прибывших – знакомился. Ему удалось забежать к другу, только когда солнце перевалило зенит.
– Ну и понаехало этой родни, – выпалил Павел и, взяв со стола сосуд с квасом, принялся жадно пить.
– Да уж, – протянул Вадим, – я видел. Вот бы их вчера сюда!
– Так Конди посылал к ним.
– Я знаю. Отказались, мерзавцы. За свои шкуры и дворы испугались.
Павел поставил опустевшую емкость.
– Вообще-то тебя старейшины приглашают на похороны, – заявил он, – прислали меня пригласить тебя официально.
– А выборы сразу после? – спросил Вадим.
– Ага. Сразу после похорон, – подтвердил Паша.
– И где?
– Конди похоронят возле Хидена – священной рощи, там же будет общий совет и выборы.
– Добро, – кивнул Вадим, – коли приглашают, то приду.
– Ладно, я пошел, а вечером пришлю за тобой кого-нибудь.
После ухода друга Вадим решил поспать. Смутная боль все еще тревожила ногу, мелкими молоточками стуча по нервам. Но он заставил себя не думать о ране.
Когда его разбудили, за окошком уже темнело. Вечерняя прохлада потихоньку вытесняла тепло, а солнечный круг, упав за кромку дальнего леса, догорал в верхушках деревьев рубиновым абажуром.
До места обряда, которое находилось недалеко от шалаша шаманки, новгородского десятника проводил Юски, назвавшийся его соседом. Еще издали Вадим заметил несколько горевших
– Это Капс – наш нойда, – по-словенски сказал Юски.
– Нойда? – не понял Вадим.
– Волхв, по-вашему, – ответил вепс.
Вадим качнул головой, – мол, понял, а про себя подумал: «Шаман он и есть шаман».
Не доходя до священного круга из костров, они остановились.
– Ближе нельзя, – предупредил Юски.
Вадим не возражал. От действа их отделяло не более пяти-шести метров. Место было удобное – обзор хороший. Нойда вепсов держал в руках огромный посох, который венчала фигура вздыбленного медведя. У ног Капса находились носилки, на них лежало тело, укрытое тяжелым темным плащом. На голове покойного была повязана широкая вышитая полоска ткани. По приказу нойды вепсы ближе подступили к кострам, образовав плотное кольцо. Что говорил вепсский волхв, Вадим не понимал, он уловил лишь знакомое по курсу мифологии – Юмал и Ижанд. Насколько помнил Вадим, Юмал – это верховный бог финно-угорского пантиона, или не очень верховный? А Ижанд, что-то типа Хозяина тайги, Хозяина леса, в общем, тоже не последний парень!
Нойда говорил долго, то повышая, то понижая голос. Он иногда потрясал посохом, махал рукой и топал ногами. Затем, прислонив посох к березе, он воздел руки к небу и трижды произнес имя бога. Вепсы хором повторили божественное имя, и над священной рощей разнеслось:
– Юмал! Юмал! Юмал!
Потом Капс указал на тело главы рода и что-то произнес. К нему подошли шестеро крепких вепсов и подняли носилки на плечи. По знаку нойды они пересекли линию костров и двинулись по кругу, слева направо. Они шли медленно, так, чтобы все собравшиеся могли приложить руку к телу Конди, прощаясь с ним. Волхв взял у мужика бубен и ритмично забил по инструменту, извлекая из него короткие монотонные звуки.
Завершив круг, носилки вернули в центр, к березе. Бубен умолк, и шаман в очередной раз двинул речь. На этот раз весьма короткую речь. В конце он вновь упомянул имя бога, указав при этом на тело Конди. Затем он положил ему на грудь медвежью лапу. Те же шестеро вепсов подняли носилки и направились в сторону от костров. Теперь Вадим заметил в стороне холм свежей земли – могила была достаточно просторной, чтобы туда поместились большие носилки. Тело погибшего главы медвежьего рода стали спускать, привязав к носилкам кожаные ремни. Только сейчас Вадим увидел друга. Паша помогал опускать носилки с телом. Нойда что-то коротко вскрикнул и, стоявший рядом старик в длинной рубахе, встав на колени, поместил в могилу высокий сосуд. Шаман воткнул посох с медведем на край могилы у изголовья умершего, затем выхватил бубен и, ритмично ударяя в него, пустился в пляс. В это время родственники взяли деревянные лопаты и стали закидывать могилу землей. Удары бубна стали ускоряться и, когда над могилой вырос небольшой холмик, звуки бубна слились в единый монотонный поток. Нойда последний раз ударил по инструменту и остановил свой ритуальный танец. Замерев на секунду, он воздел руки к небесам и, обессилев, рухнул на могильный холмик.