Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь
Шрифт:
Ворвавшегося в дом нурмана Рузлай взял врасплох. Не ждал свирепый викинг, что в доме есть кто-то, способный бить так же быстро и умело, как он сам. Выскочившего навстречу старика с топором нурман встретил встречным ударом щита, затем сунул мечом, не думая, не глядя, потому что смотрел наверх, в дыру, ведущую на чердак. Старик для нурмана был уже мертв.
И только когда меч не вошел в живое мясо, а провалился в пустоту, нурман понял, что допустил оплошность. Но исправить ее уже не мог. Меч, непонятно откуда взявшийся в левой руке славянского бонда, разорвал железную
Рузлай знал, что времени у него мало, потому что с двумя нурманами ему сейчас нипочем не справиться, поэтому он черпнул голой рукой из печи горсть угольев и метнул их наверх, в проем чердачного лаза. Там – сухое сено и связки меховых шкурок. Займется сразу. Должно заняться…
Проверить, так это иль нет, Рузлай не успел. Оба нурмана ворвались в дом через несколько мгновений после крика товарища.
Еще через несколько мгновений Рузлай был мертв. Бездоспешный старик не мог устоять против двух матерых викингов в полной броне и сам знал это. Утешало то, что умер он быстро и с мечом в руке. И душа его порадовалась, потому что бренное тело не было брошено на поругание крысам, а превратилось в прах в жарком пламени, как и положено телу уходящего в Ирий воина.
Нурманы, ругаясь, выскочили из пылающего дома. Ох и влетит им от хёвдинга за эту промашку. Но кто же знал…
Черный дым клубами поднимался в небо. И каждый, кто видел его, сразу и безошибочно понимал: беда!
Однако над градом Полоцком уже сгущались тучи. И несущий грозу Молниерукий Перун, многие лета даривший удачей князя Роговолта, в это лето встал на сторону его врага. Должно быть, жертвы ревнителя языческой веры молодого Владимира были обильней тех, что сулил Молниерукому старый варяг Роговолт.
Над Полоцком сгущались тучи, и в их клубах, в сумраке непогоды, потерялся страшный знак, поданный Рузлаем.
Предгрозовой сумрак лег на Полоцк. Серым стало все вокруг. Почернели воды Двины и впадавшей в нее речки Полоты. На пристани купцы поспешно прятали товары, а корабельщики накрывали суда просмоленными холстинами.
Однако надвигающаяся гроза мало кого смутила. И уж точно не могла помешать княжьей трапезе.
– Пиры и охота, – пообещал Савке Устах. – Успеешь еще в Новгород. Никуда он не денется. Чай, так и будет стоять, где стоит. А мы завтра с тобой на кабана сходим!
Глава восьмая
Битва за Полоцк
Владимиру гроза была сущим подарком. Привычному к морским бурям князю новгородскому нынешнее буйство стихии казалось теплым дождичком. Тетивы и стрелы защищены от влаги кожаными чехлами, а мечи, топоры и копья воды не боятся. Равно как и те, кто ими владеет.
– Добрый знак, – проворчал воевода Добрыня, глядя на низкие черные тучи.
– Тор нам благоволит, – ухмыльнулся ярл Сигурд.
– Тихо подойдем, – отозвался ярл Дагмар.
– Сцапаем Роговолта – как медведь тюленя, –
– Поучим полочан – навек запомнят! – изрек старшина новгородских ополченцев Удата.
Каждый говорил на своем языке, но понимание было – полное.
Смешанное воинство Владимира пряталось в соседнем леске, только вожди выехали вперед. Отсюда, с пригорка видна была черная Двина и вставший над ней город. Воеводы не беспокоились, что их заметят. Крупная сыпь дождя прятала все.
Лошади прядали ушами, фыркали, когда дождевая вода попадала в ноздри. Всадники дождя не замечали.
– Дагмар, пошли сотню… – начал Владимир.
Его перебил змеистый высверк. Молния ударила в одинокий дуб, раскинувший ветви шагах в ста от всадников. Вспыхнувшее было пламя тут же убила хлещущая с небес вода.
Владимир подождал, пережидая громовый раскат. Молний он не боялся.
Перун – на его стороне. Плевать, что Роговолт – природный варяг. Он – на стороне Ярополка, на стороне христианина, а значит – отступник!
За старых богов!
Струи текли по лицу князя, проникали под доспех, даря приятную прохладу. Когда отгремело, Владимир договорил:
– Дагмар, пошли сотню хирдманов. Пусть почистят дорогу. Медлить нельзя. Развезет – таран увязнет.
– А может – с наскока возьмем, княже? – азартно вмешался Удата. – Налетим из ненастья, ударим, захватим ворота… – и осекся, увидев ухмылки скандинавов.
– Ну я просто… Так предложил… – сконфуженно пробормотал новгородский боярин.
Новгородец в воинском деле был новичком. Если и воевал, то в основном на вече, дубиной. Это – в молодости. А нынче – исключительно глоткой.
Дагмар рявкнул по-свейски, подзывая одного из своих хёвдингов.
Не успел гром ударить дважды, как большая сотня свеев, растянувшись цепью, устремилась через ржаное поле к змеившейся вдоль Двины дороге. Серые панцирные спины у многих были прикрыты волчьими шкурами. Издали они и казались волками: ловкие, стремительно-хищные.
– Торкель, возьми своих. Зайди с пристани и затаись. Когда мы начнем бить главные ворота, выждешь, пока полоцкие стянут к ним все силы, и ударь.
Нурманский ярл мотнул рыжей бородищей: одобрил княжий замысел.
И Добрыня тоже одобрительно кивнул, хотя план этот они придумали вместе, заранее. Пусть думают, что князь все решил сам и прямо сейчас.
А с грозой очень хорошо получилось. Все видят: удача на стороне Владимира. А удача и победа, считай, одно и то же.
Киевские лодьи мокли под дождем, но товары были надежно укрыты. Сами купцы спрятались под кожаным пологом, пережидая буйство Сварога и подкрепляя силы вяленой рыбкой и густым свежесваренным пивом. Купцы умели постоять за себя. У каждого было оружие: у кого – меч, у кого – топор или копье. У всех – луки и стрелы. Однако у стен Полоцка торговые гости чувствовали себя в полной безопасности. И оружие их большей частью осталось на лодьях. Это в походе оно должно быть под рукой, а здесь их бережет сила полоцкого князя.