Варяжские гнезда

Левицкий Михаил

– Образумься, чадо! Взвесил ли ты всю опасность борьбы со старым Нордерихом. Он Амелунг. Он царской крови. Он дочери ищет жениха знатнее тебя и даже Балты. Он ее ни тебе, ни ему не отдаст.

– Я Фригг похищу! – воскликнул Вадим.

– И весь род Амелунгов будет тебе мстить! И это, когда только что прогнали хищников. Опять прискакать могут.

– Никого и ничего не боюсь! – запальчиво воскликнул юный князь.

– Сегодня вижу ты мало расположен слушать мои слова. А поблагодарил ли ты за победу Того, кто ее тебе дал? Ведь это не Перун, которому только крови лей да жареного мяса подваливай.

– Виновен я, дядя! – сказал юноша несколько смущенно. – Встреча с Балтой мне все испортила. Будь

я один тогда около царевича, я бы ни Нордериха, ни его родичей, всех вместе взятых, не побоялся. Царевич Босфорский – человек побольше какого-нибудь Амелунга; он, может быть, и уломал бы старого Нордериха, а Балту отправил бы за моря да за горы с кем-нибудь воевать. А теперь для Котыся что я, что Балта – одно и то же. Он будет нас мирить. А как нас помирить, когда обоим нам на свете тесно стало вместе жить!

– Добро! – произнес Драгомир. – Не можешь сегодня о мудрости речам внимать, постараемся поднять завесу будущего и узнать, что предстоит тебе и твоему сопернику. Костер у меня готов. Травы собраны. Зажжем и будем смотреть. Но прежде воспари духом к Тому, кто сама истина, чтобы лживые духи не осмелились тебя ввести в заблуждение неверными предсказаниями.

К костру в чаще леса позади избы были поднесены факелы, и он запылал. Тогда Драгомир принес сушеных трав и начал их бросать в яркое пламя, которое начало переходить в красный, синий и зеленый цвета, между тем как высокий столб темного дыма с удушливым запахом поднимался над костром. Заклинаний, обычных у кудесников, гадающих для посетителей, старик не произносил, но глаза его, пристально вперенные в пламя и дым, неестественно блестели, и все лицо преобразилось, полное чудного вдохновения. Жадными очами, с сосредоточенным вниманием, следил за каждым движением его и юный воин.

– Кружится дым, вздымается пламя! – говорил волхв. – Много, сын мой, предстоит тебе опасностей. Грозен твой враг. Но для тебя он не опасен. Твое пламя и через дым и кроваво-красные отблески лучезарным столбом поднимается к небу. Возлюбленная твоя будет твоей, и от вас произойдет могучее племя царей земных, господствующих над многими странами и грозных для самых отдаленных народов. Еще многое я вижу, но ныне тебе не скажу. Все тебе предсказывает славу великую. Но больше мне дух не велит сказать. Могу тебе сказать одно: перед тобой путь славный и великий.

– Но мне ни славы, ни величия без Фригг не надо! – воскликнул Вадим.

– Она всю твою славу разделит и во многих народах на веки будет славиться женой между женами. Чего тебе больше?

– А Балта? – спросил Вадим. – Я ведь его и ненавижу, и люблю. Он славный товарищ по оружию, но он мне теперь поперек дороги. А потому или я его, или он меня убьет.

– Никто никого не убьет! Оба жить долго будете! – твердо провозгласил старый волхв.

– Этого быть не может. Это тебе лживые духи нашептали! – воскликнул юный витязь.

– Он лежит раненый, – сообщил ему старец, – и только в лихорадочном бреду сражается и, конечно, с тобой. Но для тебя это не опасно.

– Раненый! – удивился молодой воин. – Он из боя вышел невредим.

– Это значит, у него еще битва была.

– Где и как?

– Этого я не знаю. Но сразиться с ним тебе придется не скоро еще. Знай во всяком случае, что ни один из вас не падет от руки другого.

– Что же будет с ним в случае моего торжества, которое ты мне обещаешь? – спросил Вадим.

– Это, надеюсь, могу тебе сказать, – объявил Драгомир. – У меня есть брэклинд [5] , который он у меня оставил с месяц тому назад. Подсыпь еще в огонь священных трав, а я брошу туда обрезок ремня. Сейчас схожу за ним. Заодно посмотрю, и что у очага делается. Там у меня кефаль варится с маслинами и

ликийскими яблоками [6] . Две скумбрии сейчас в кипящее масло брошу. Вина я сам не пью, но для гостей у меня амфора синопского есть. Пока мы здесь помолимся Ему, и от Его светлых духов правду узнаем, изготовится и пища для наших бренных тел. Подожди меня, а пока молись и ни на кого злобы не имей. Иначе ничего не узнаешь.

5

Брэклинд (broklindi или brokdelti) у готов и скандинавов ремень у пояса, поддерживающий штаны, вместо подтяжек.

6

Solanum lycopersicum – помидоры.

– Это невозможно! – воскликнул юноша. – Как злобы не иметь против врага!

– С врагом честным – честно можешь сражаться в открытом бою! – внушительно сказал Драгомир. – Ты не ангел, а человек. Бейся лицом к лицу, когда надо!

– Иначе я никогда и не поступлю! – сказал Вадим. – В этом, отче, можешь быть уверен. Из-за угла я никогда врага не буду бить.

Волхв ушел в свою избушку и довольно долго там суетился около очага. Наконец он вышел с коротким обрезком узкого кожаного ремня.

– Пусть Творец Всевышний, Тот, который был, есть и будет. Которого боги всех народов и все ангелы неба, земли и ада только послушные рабы, пусть Он, Величайший из великих, дозволит нам, рабам Его рабов, вопросить ангелов правды и от них узнать истину!

Такова была речь старого волхва, произнесенная с дрожью в голосе, коленопреклоненно, с глазами, поднятыми к сверкающим звездам синего южного неба. Огонь запылал вновь, и высокие разноцветные языки пламени поднялись вверх к облакам.

– Смотри, сын мой, – заговорил Драгомир. – Видишь, синее пламя Амелунгов продолжает ярко гореть. Но рядом с ним поднимается и другое, красноватого оттенка. Это пламя Балты и его рода. Оба высоко поднимаются к небесам, но ни разу нигде не сливаются. Балту и его потомкам не суждено сродниться с Амелунгами. С Фригг он больше никогда не увидится. Но в будущем ему честь и слава великая. Видишь в небесах отблеск и синего, и красного пламени? От Амала и от Балты произойдут великие и славные царства.

– Балта будет царем? – удивился Вадим.

– Этого я не говорю, – возразил кудесник. – Могут быть царями его отдаленные потомки. Но светоч его горит наравне с огнем Амалов, детей готского, царского рода. И в будущем огни их ярче и светлее, чем ныне огни князей, степных племен, на которые распалось старое готское царство. Готы – народ не погибающий, а нарождающийся. Многое о них скажут будущие летописцы. Многие сильные державы будут дрожать перед ними, платить им дань и покоряться им. В обломках, пожираемых их пламенем, я вижу даже римские знамена. Вечный Рим, если лживый дух не явился, чтобы ввести нас в обман, вечный Рим преклонит колена и перед Амалом, и перед Балтой, и много веков сильно и могущественно будет их семя. Но огонь Амала погаснет раньше пламени Балты. И оно померкнет, но в такие отдаленные века, о которых мы себе и понятия не составляем [7] .

7

Ост-Готское царство Амелунгов пало в 553 году. Вест-Готское Бальдунгенов потеряло Южную Галлию еще раньше (531 г.), но в Испании продержалось до 711 года. Из Астурии арабам никогда не удалось их изгнать. В Испании и Южной Франции многие знатные дворянские роды и ныне считаются потомками вест-готских королей Испании.