Варяжский десант
Шрифт:
– Сколько же ты заплатила? – поинтересовалась Катя.
Боясь ошибиться, Олена достала деньги и, отобрав, показала Кате нужное количество бумажек:
– Вот столько же…
– Сто долларов, если в баксы перевести… – Катя осмотрелась по сторонам, поправила прическу, а затем выдохнула: – Недорого. Все ж дом! У моря. С прудиком!
– И набор! – напомнила Олена. – Ты не забывай!
– С набором-то вообще… – кивнула Катя, соглашаясь.
Полчаса спустя, уже из машины, едущей по северному участку Большой московской
– Смотри, Олена, все сразу и одновременно: поезд, автобус, пароход и самолет… – кивнул Алешка Олене, подмигнув через зеркало заднего обзора. – Как на твоем «Наборе туриста».
Так как Олена не ответила, Алексей решил повернуться назад.
Олена сидела на заднем сиденье, вся сжавшись в комок и дрожа.
– Ты что, красна девица?
– Я боюсь, – едва не стуча зубами, ответила Олена. – Мне страшно… И по воде, и по земле, и по воздуху… Ведь всем куда-то надо, куда-то – здесь им не так… И все хотят что-то… Каждый – свое. Другое хотят, чего тут нет… Мне очень страшно! Я здесь боюсь!
– Ну брось… – успокоил ее Алексей, но сердцем почувствовал, что она начала понимать слишком много.
Белоснежный лимузин «линкольн» на одиннадцать мест, 2001 года выпуска, содержащий TV, видео, бар, караоке З-AN System С2004, был вычислен поросенком за четыре минуты.
Вычисленный «линкольн», с женихом и невестой, только что подрулил к загсу, расположенному рядом с архитектурно-историческим памятником и музейным комплексом «Коломенское». Загс располагался на просторной в этом месте набережной Москвы-реки, и места для посадки хронотопа было более чем достаточно.
Время начала регистрации – 18.30, последняя свадебная пара: суббота – короткий день.
Жених, невеста, родители, свидетели и гости устремились в вестибюль, дабы, побыстрее отмучившись, рвануть наконец к столу. «„Линкольн“ свободен, люди уже в загсе, восемнадцать тридцать две», – доложил поросенок.
– А сейчас – рывок! – скомандовал сам себе Аверьянов, кладя руки на штурвал хронотопа и выставляя на дисплей целеуказания точный момент прибытия – 18.32.
Он уже успел переодеться: в хронотопе был целый гардероб – на все случае жизни.
Зная, что ему предстоит много приключений, как в родной столице, так и еще бог весть где, Коля втиснулся с строгую гражданскую тройку, надев, впрочем, под пиджак наряду с жилеткой еще и наплечную кобуру с давно-давно списанным и спертым в родной армии, в тире, любимым спортивным «марголиным».
Совершая мгновенный рывок на несколько часов вперед, Аверьянов, во-первых, крепко нарушал ПХД – правила хронодвижения, а кроме того, терял свое личное
Ведь, пребывая в прошлом десятки, а то и сотни часов, возвращаясь затем точно в то же самое время, из которого убыл, ты возвращаешься постаревшим.
Там, в былом, жизнь ведь течет так же, как и в настоящем, – часы стучат, кровь пульсирует в венах-артериях, сердце борется то с систолой, то с диастолой, нервные клетки гибнут, не восстанавливаясь, шарики все хуже цепляются за ролики, мозг рюхает жиже и жиже, а старческая шиза все чаще стучится в подкорку, интересуясь свободной площадью для подселения…
В результате каждый старится в прошлом ровно на то количество часов, которое там провел.
Рывок вперед по времени, в пределах своей собственной жизни, с полным вычеркиванием временно2го интервала перелета, позволял скомпенсировать эффект старения в прошедшем времени.
Однако простые люди, живущие часто по принципу «пассажира»: «мы сейчас пока что не живем, а едем, а вот доедем – там и заживем», не могли рассчитывать на это – прыгнуть сразу в новую квартиру, в генеральскую должность, в маститые корифеи, в мировые знаменитости, – нет!
Мгновенный прыжок вперед проходил лишь у тех, кто уже отдал большой кусок жизни Великому Прошлому, включая корпение над старыми документами, давным-давно изданными книгами, отдал много сил схваткам со старинными и часто извечными проблемами, был в прошлом известен работой над собой и своими былыми ошибками.
Только отдавшему прошлому дань либо отдавшему дань в прошлом законы хронотопической физики разрешали броски, обгоняющие время, оставляющие всех остальных позади, мгновенные броски вперед – на дни, а кой-кому – на годы и годы!
Но даже таких могли крепко штрафануть, а то и вовсе прав лишить, как М. Ю. Лермонтова, например, в двадцать восемь.
Выйдя из хронотопа, нарисовавшегося вдруг на набережной напротив Коломенского загса, Аверьянов тут же зафиксировал двух ментов, лейтенанта и сержанта, дежуривших метрах в ста от входа в этот самый так называемый Дворец бракосочетания.
Менты явно пасли загс с целью пресечения возможных конфликтных ситуаций, неизменно сопутствующих свадьбам.
«Естественно, – подумал Аверьянов. – В России ведь если свадьба прошла без драки, то брак впоследствии не будет признан законным даже в Верховном Суде».
О том, что он сам без двух минут жених, он почему-то даже не подумал.
– Добрый день! – поздоровался Коля со стражами порядка и, предъявив им свое служебное удостоверение, тут же сунул знатный отмазняк. – Как служба-то, стрельцы?
– Мы у тебя ничего не стреляли, ты сам дал, – спокойно ответил лейтенант.
– Кто ж спорит? – миролюбиво согласился Николай. – Все так. Все по закону.