Варяжский меч
Шрифт:
— Ты хочешь сказать, что я повторил подвиг Добрыни Никлотовича и осчастливил полсотни девственниц?! — хохотнул боярин.
— Нет, я ничего такого не говорил, просто твои старшины недоглядели и поставили мне негодный товар.
— Погоди, — Ольгерд остановил коня и повернулся к Иакову. — Ты хочешь сказать, что я тебя обманул?
— Нет, нет, — залопотал иудей, согнувшись в поклоне, — но девицы оказались не девственны, я лично проверил.
— Силен муж, — глумливым тоном произнес Велибор. Ситуация его забавляла.
— Я не смогу их продать по такой цене. Ты же сказал, что продаешь
— Я не говорил, что даю тебе девственниц! — подкручивая ус, заявил боярин. — Я сказал, что даю тебе девиц. Восемьдесят девиц. И еще три дюжины крепких холопов обельных. Холопов ты не проверял?
— Подождите, — вмешался волхв, по его мнению, шутка слишком затянулась. — Что продал, Ольгерд?
— Я сказал этому купцу, что даю ему восемьдесят девиц по половине гривны за молодку, и еще три дюжины холопов по восемь серебряных монет.
— Так девица — это значит…
— Девица — значит, замужем не была! — Велибор резко оборвал иудея. — Вот за это боярин отвечает, а что там ночью было… — Волхв развел руками и поднял очи горе.
— Но девственница стоит в пять раз дороже.
— Так получается, ты меня обмануть хотел? — нахмурился боярин, как бы невзначай крутя в руке булаву.
— Нет, славный боярин Ольгерд, вышло недоразумение.
— Все в жизни бывает, — поучительным тоном изрек Велибор. — В следующий раз говори точнее, что хочешь, и ты избегнешь недоразумений. Разумел?
— Я извиняюсь, — упавшим голосом выдавил из себя купец, — но надеюсь, боярин Ольгерд еще будет продавать мне рабов?
— Если цену сбавлять не будешь, — хмыкнул Ольгерд и пришпорил своего коня, тем самым давая понять, что разговор окончен.
Велибор же, воспользовавшись случаем, задержался рядом с купцом. Пусть купец сейчас и получил по полной, ничего страшного — когда дело касается выгоды, иудеи на все готовы, даже стерпеть унижение. Иаков, конечно, обижался на Велибора за то, что тот под большим секретом выболтал, будто у велетов неурожай приключился, но долго не злился. В конце концов, сам виноват, тем более эту новость и другие купцы рассказывали. Была еще одна причина — на Руси опасно на волхва злиться. Говорят, если кудесника рассердить, то даже Бог Израилев не поможет, оборотит язычник человека ужом или лягушкой — и поминай как звали, будешь остаток жизни по земле ползать.
Выслушав рассказ волхва о предполагающемся этой осенью набеге данов на Бремен, купец повеселел и даже заплатил Велибору за эту весть серебряную гривну. Волхв иногда продавал иудею новости и секреты, частенько они приносили хорошую прибыль или помогали избежать ущерба. Главное — вовремя подсуетиться. Недаром Бог велел своему народу торговлей жить, он и помогает блюдущим Завет. Сейчас Иакову надо в Бремен спешить, свое имущество спасать и собратьев предупредить, а потом уже можно будет в Данию отправиться, добычу по дешевке скупать.
17. Бег
Небо затянуто тяжелыми набухшими тучами, неустанно моросит мелкий дождик. Воздух буквально пропитан сыростью. Кажется, вода не только брызжет сверху, но и поднимается вверх от земли, проникает под мятль, затекает под свитку и в штаны. Одежда
Дружина упрямо пробивалась на восход по раскисшей, глинистой дороге. Второй день безостановочного бега после неудачной битвы с герцогом Биллунгом. Люди устали, ни минуты отдыха, только вперед, не задерживаться. Князь Славомир стремится как можно быстрее дойти до переправ через Лабу. Оторваться от саксов, уйти за великую реку, соединиться с остальными дружинами русов.
Дружина идет быстро, кони неустанно держат размеренную рысь. Иногда бойцы пересаживаются на свежих коней, благо после битвы лошадей много, больше, чем нужно. Короткие остановки делаются, только чтобы дать отдых раненым, сменить им повязки, промыть раны разбавленным вином уксусом, дать напиться свежей водой. Больше всего внимания уделяется двум десяткам бойцов, из-за тяжелых ран неспособным держаться в седле. Их везут на носилках промеж двух коней.
На коротких, редких привалах варяги первым делом отвязывали носилки от седел, укладывали товарищей под густые ветви деревьев, защищавшие от дождя. Затем раненых осматривали, поили отварами трав, помогали справить нужду, дело житейское, со всеми бывает, и стесняться здесь нечего. Старый кормщик Асмуд Тролль знал толк в знахарском ремесле, на него и свалилась забота о раненых. Впрочем, одноглазый руг и не возражал, дело хорошее, если в бой его князь не пустил, приказал с коневодами оставаться, так хоть после боя пригодился. Не каждый умеет пораненного исцелить, перелом залечить, глубокий порез обработать — работа тонкая, опыта и знаний требующая.
В помощниках у Асмуда недостатка не было. Каждый дружинник почитал своим долгом помочь пораненному товарищу. Притащить хворосту, разжечь костер, помочь другу с коня спуститься, выделить из своих запасов сухую рубаху или припасенное еще с Велиграда лекарственное снадобье.
Неожиданно лошадь под Рагнаром споткнулась о края рытвины и упала на колени. Воин от резкого толчка чуть было из седла головой вперед не вылетел.
— Ну, шальная! — Рагнар ловко соскочил на землю. Освободившаяся от груза Зирка поднялась на ноги и негромко заржала, словно извиняясь перед человеком.
— Ну ладно, тихо, все хорошо! — Рагнар потрепал лошадиную холку, провел ладонью по морде, успокаивая Зирку. Затем присел перед лошадью, не забыв крепко держать повод. С этой лошадкой надо настороже быть, это не Дымка, может и взбрыкнуть. Нет, все в порядке, ноги целы, это главное, и даже не ушиблась. Можно ехать дальше.
— Что случилось, старшой? — озабоченным тоном полюбопытствовал Змейко, останавливая коня рядом с Рагнаром и свешиваясь с седла.
— Ничего страшного, — мрачным тоном бросил в ответ десятник, взбираясь в седло. Эх, скорее бы привал. У костра погреться и отдохнуть немного. Ногами по земле пройтись. От непрерывной скачки задница уже одеревенела. Сидеть невозможно. Ноги сырые, в сапогах лягушки квакают.