Варяжский сокол
Шрифт:
– Ладно, – махнул рукой Карочей, – попробуем обойтись этой суммой. В крайнем случае, я от себя добавлю. И не благодари меня. Тут ганская честь задета.
Красимир, глядя на такое благородство скифа, даже слезу уронил в кубок с вином. Все-таки недаром же говорится, что друзья познаются в беде. Ну кто бы мог подумать, что хамоватый скиф, которого Красимир терпеть не мог, проявит столько сочувствия к его горю? Гану Красимиру уже перевалило за пятьдесят. Первая жена его умерла два года назад, дети выросли, и прекрасная Ярина была единственной его отрадой. О деньгах Красимир почти не жалел. Скоро
– Да уж, – согласился с Красимиром Карочей. – Русалания – лакомый кусок, а там и путь на Киев окажется открытым.
– Думаешь, каган будет воевать с князем Яромиром? – насторожился ган, имевший в стольном полянском граде многочисленных родственников.
– Воевать не будет, а дань удвоит, – уверенно сказал Карочей.
– Ну это уж как водится, – легко согласился со скифом Красимир. – Ничего, Киев – богатый город – заплатят.
– Так я попробую поискать нужных людей?
– Ищи, ган Карочей, на тебя вся надежда.
Вдохновленный столь лестным о себе мнением гана Красимира, а также в предвкушении большой добычи, составляющей умопомрачительную сумму почти в тридцать тысяч денариев, Карочей птицей полетел к Бахтиару. Оставалось-то всего ничего: передать плененную Ярину ее озабоченному мужу, благо денежки с него уже были получены под честное благородное слово, а потом бежать к беку Вениамину и вытрясать из него остальное серебро.
Бахтиар встретил Карочея с постным лицом. Скиф не придал этому особого значения – мало ли какие неприятности могут приключиться у человека, занимающегося столь непростым промыслом. Ему важно было убедиться, что с ганшей Яриной ничего не случилось.
– Спит она, – успокоил его Бахтиар. – Жива-здорова. Что ей сделается? Да ты садись, ган, в ногах правды нет.
– Что значит, правды нет? – насторожился Карочей, и ладонь его легла на рукоять кривого меча. – Ты что, шутить со мной вздумал, вор? Мои мечники в двадцати шагах отсюда, спалить твою халупу им труда не составит.
– Это не я с тобой шучу, ган, – вздохнул Бахтиар. – Шутник стоит у тебя за спиной. Это он отбил у меня ганшу.
Карочей сразу узнал боготура Осташа, благо не в первый раз виделись. Со спутником боготура было сложнее, но хорошая память и в этот раз не подвела скифа – Варяжский Сокол. Вот, оказывается, куда залетел сын ободритского князя Годлава. В панику Карочей, однако, не ударился, горячку пороть не стал, а спокойно присел к столу для серьезного разговора.
– Это письмо боярина Драгутина кагану Тургану, – вытащил боготур из сумки, висящей на боку, кусок пергамента. – Описание твоих подвигов в Волыни, ган. Думаю, его любопытно будет прочесть как самому кагану, так и его сыну Обадии. Не говоря уже об Ицхаке Жучине, который, надо полагать, жестко спросит с тебя, Карочей, за убийство единоверца рабби Зиновия.
– Они не поверят даджану.
– Не смеши меня, ган, – строго глянул на скифа боготур. – Все их сомнения быстро развеет бек Вениамин, которому ты пытаешься продать письмо, написанное рабби Зиновию. Думаю, ему нетрудно будет сообразить, что ган Красимир здесь совершенно ни при чем, а водит его за нос совсем другой человек.
Карочею не составило труда просчитать последствия
– Твои условия? – спокойно спросил Карочей.
– Я хочу знать все о намерениях кагана Тургана и каган-бека Обадии в отношении Русалании.
– Особой тайны здесь нет, – пожал плечами Карочей. – Через месяц мы выступаем к стенам Варуны. Каган приказал сровнять крепость с землей.
– А переворот?
– Обадии нужна победа, иначе хазарские ганы не примут ставленника рахдонитов.
– Но ведь у каган-бека есть гвардия?
– Десять тысяч воинов, но этого слишком мало, чтобы навязывать свою волю ганам. Обадии нужны не менее пятидесяти тысяч преданных лично ему людей. Но наемники не пойдут за слабым человеком.
– А каким будет численность рати Обадии?
– Тридцать тысяч хазар и десять тысяч гвардейцев.
– Ты полагаешь, этого хватит, чтобы взять крепость?
– А зачем ее брать? – пожал плечами Карочей. – Мы обложим крепость со всех сторон и пройдемся ураганом по Русалании. По нашим данным, в Варуне сейчас не более трех тысяч мечников. Еще десять тысяч смогут выставить атаманы. Что касается скифских и славянских ганов, то они, скорее всего, переметнутся на сторону кагана. Судьба Русалании будет решена до наступления зимних холодов. Беком Правого крыла каган назначил гана Бегича, беком Левого крыла – Ицхака Жучина. Что еще ты хочешь знать?
– Сколько ты содрал с гана Красимира за освобождения его жены?
– Три с половиной тысячи.
– Так мало? – удивился Осташ. – Я тебя не узнаю, ган.
– Больше у этого дурака нет.
– А бек Вениамин, как я понимаю, человек богатый? Сколько ты собрался взять с него за письмо?
– Десять тысяч денариев.
– Придется взять пятнадцать.
– Зачем?
– Нам с князем Воиславом тоже нужны деньги, – усмехнулся Осташ. – Война на носу.
Карочею расклад понравился, поскольку он собирался сорвать с Вениамина не менее двадцати пяти тысяч. Конечно, было бы совсем хорошо, если бы боготур Осташ сейчас провалился сквозь землю вместе с черноусым Соколом, но нельзя требовать от богов слишком многого. В создавшихся обстоятельствах разумнее будет отдать часть добычи, чем подвергать риску собственную жизнь. В конце концов эти деньги все равно вернутся в казну Карочея, ибо Варуна обречена, а ее защитникам придется расстаться не только с нажитками, но и с жизнью. Во всяком случае, ган сделает все от него зависящее, чтобы ни соколы, ни быки никогда больше не нарушали его покой.
– Денарии гану Красимиру придется вернуть, – сказал Осташ.
– Почему? – не понял ход его мысли Карочей.
– Потому что Ярину освободит из плена боярин Воислав с твоим посильным участием, ган Карочей. И уж конечно, сделает он это не за деньги.
– Широкой души человек, однако, – криво усмехнулся скиф.
– Боярин Воислав бежал на юг от преследований князя Гостомысла и теперь ищет место, где можно преклонить голову. Ты, ган Карочей, познакомишь освободителя ганши Ярины с влиятельными в Итиле людьми.