Вас любит Президент

Романовский Владимир Дмитриевич

Выйдя с Ларри на улицу и оглядывая пугающий безлюдностью сквер, Лерой сказал, —

– Все нормально. – Он закурил, глядя на Ларри, и Ларри отвел глаза. – Закавыка только одна. Дело я в любой момент могу открыть снова. В течении следующих шести месяцев.

Ларри старался, чтобы лицо его ничего не выражало. Получалось плохо.

– Нет, нет, – сказал Лерой, улыбаясь. – Не подумай чего. Если спустя шесть месяцев ты вдруг озаботишься мыслями о мести, остановить тебя можно будет очень легко. Пути всегда найдутся.

– Какие еще … То есть, я не собираюсь…

– Такие вот, например, – глаза Лероя широко открылись, будто он собирался

поделиться с Ларри великой тайной. – Проверь, что у тебя в кармане пиджака. Ух ты, что это? – голос его звучал удивленно. – Пакет, совсем небольшой … миниатюрный … может, там кокаин, в этом пакете?

– Ты мне его подложил, – сказал Ларри, но не с возмущением, а с тоской.

– Нет, он там у тебя в кармане был все это время. Более того. У тебя дома таких несколько. Спрятаны. Ты уже не помнишь, где ты их спрятал, но полиция приведет ищеек, и они найдут – вот так вот, – он щелкнул пальцами, иллюстрируя таким образом легкость, с которой ищейки найдут кокаин в доме Ларри. – Так что, если у тебя вдруг появятся какие-то мысли странные по моему поводу, помни о маленьком желтом мешочке. Он всегда с тобой. Его всегда можно использовать как доказательство. Ты, конечно, все это опровергнешь, и наймешь себе лучшего адвоката, и заложишь дом, чтобы доказать, что это подлог, но тем временем карьера твоя, или – не знаю, как ты называешь то, чем здесь занимаешься – закончится. Навсегда. Ты это заслужил, но не думаю, что тебе самому этого хочется. Позвольте, а это кто такой?

Человек в официальном костюме с чемоданчиком атташе в руке пересекал сквер по диагонали, направляясь к Джей Стрит, где ждал его у тротуара длинный черный лимузин. Ларри проследил, куда смотрит Лерой.

– Это … один из менеджеров среднего эшелона … большая компания в Манхаттане, – сказал Ларри. – Они пытаются нас купить.

– Ты его знаешь?

– Да.

– Как его фамилия?

– Не помню.

– Постарайся вспомнить.

– Я не уверен. Вроде бы похоже на название улицы в Даунтауне.

– Малберри?

– Нет.

– Эссекс?

– Нет.

– Перри? Ну, напрягись. Вспомни.

– Я … Нет, не могу вспомнить.

Лерой смотрел, как водитель лимузина выходит и открывает пассажиру дверь. До того, как влезть внутрь, менеджер выпрямился и глянул через плечо. Расстояние было слишком большим, чтобы им с Лероем встретиться глазами, но внезапно Лерой почувствовал, как зародилась между ним и менеджером неприятная, очень настойчивая связь. Теперь они будут влиять друг на друга. Он хотел побежать за лимузином. Когда он перевел глаза на Ларри, тот отступил на шаг и побледнел больше обычного.

– А ты уверен, что не помнишь? – спросил Лерой, снова переводя взгляд на отъезжающий лимузин.

– Эй, легче! – взмолился Ларри.

– Увидимся через месяц, Ларри. Жена твоя успеет домой к обеду, я думаю.

Не глядя больше на Ларри, он пошел прочь, пересек сквер и вошел в отель.

Отель был – небоскреб из стекла и бетона, построенный незадолго до миграции корпораций на юг и падения биржи. В данный момент отель терпел астрономические убытки. Возможно снижение цен на номера вдвое приостановило бы потери (поскольку ни один нормальный человек не будет платить такие деньги, если он может снять такой же номер в Манхаттане за ту же цену), но это противоречило бы философским принципам владельцев.

В номере наличествовали низкий потолок, герметически закрытые окна, синтетическое постельное

белье, и вид на нижний Манхаттан вдалеке. Жена Ларри изображала раненую лань, играя эту роль настолько добросовестно, что казалось, что ей нравятся эти на первый взгляд унизительные, и на любой взгляд извращенные, встречи с Лероем. Ни красотой ни привлекательностью она не отличалась, никогда не имела успеха у непристойно красивых или счастливо обеспеченных людей, в то время как откровенно отталкивающий тип или безнадежный неудачник всегда боялся заговорить с ней первый. Была она одной из многих женщин, исповедующих агрессивную супружескую верность просто потому, что других вариантов у них нет, и, возможно, в тайне считала, что с Лероем ей повезло. Не до такой степени, конечно, чтобы самой себе в этом признаться.

Были и другие положительные стороны в этой их связи. Например, муж ее, Ларри, стал заметно менее хамоват и невыносим со времени появления Лероя в их жизни. Менее закомплексованный мужчина попытался бы избавиться от Лероя либо обратясь к властям, либо переехав в Вирджинию. Последний вариант, кстати, рассматривался на семейном совете и был отвергнут после того как пара взвесила все плюсы и минусы и пришла к заключению, что он, вариант, несостоятелен в виду непредсказуемости рынка недвижимости и наличия до половины выплаченного, уже имеющегося у них, дома в Лонг Айленде. Женщина более мужественная презирала бы своего супруга. Ларри и его жена не предпринимали никаких мер помимо включения платы, два раза в месяц, за однодневное использование отельного номера в семейный бюджет.

Раненая лань быстро превратилась в слегка напуганную, но не отторгающую, скорее наоборот, податливую, согласную лань. Целлюлитные бедра холодны на ощупь, а ладони влажные. Изящная линия бедра, колена, икры, лодыжки, пятки и подъема, демонстрируемая женщинами, когда они ложатся на спину и сгибают колени, ставя всю ступню на поверхность постели, показалась вдруг Лерою необыкновенно привлекательной. Живот женщины, с мягким ранимым слоем нелюбимого ею жира умолял, чтобы с ним обошлись нежно. Если бы только не ее лицо! Никуда не годится. Лерой перевернул женщину на живот и велел ей не двигаться. Разделся неспешно, чтобы продлить унижение. Говорить во время соития он никогда ей не позволял. Грубо взяв ее за ягодицы, он вошел в нее сзади и, как он и ожидал, по ее телу почти сразу прокатилась оргазменная волна.

С сумкой, наполненной съестным, с газетой под мышкой, Лерой вошел в свою квартиру и то, что он увидел, восхитило его. Квартира сверкала. Хорошо проветрено. Уютно. Мебель переставлена одновременно практичным и приятным глазу образом. Степень чистоты кухни слепила глаза. Холодильник белый внутри и снаружи.

Грэйс курила сигарету у огромного окна в гостиной, а солнце и деревья за окном бросали на ее лицо и изящно выгнутую руку импрессионистские блики. Чадо станет в один прекрасный день очень красивой женщиной, подумал Лерой.

– Ага, – сказал он. – Ты бесподобна, солнышко. Ну-с, к делу. Твое жалование, и премия. – Он положил две стадолларовые купюры на стол.

– Кто-то звонил из участка, – сказала она. – Какой-то черный по имени Марти.

Она прекрасно знала, кто такой Марти.

– Что ему нужно?

– Сказал – срочно. Также он сказал что ты мудак, потому что не носишь сотовый телефон с собой.

– Так и сказал?

– Ага. И я с ним согласна.

– Ты не очень-то, молодая дама. А то отшлепаю.