Вас много - я одна…
Шрифт:
Удалов себя не узнал, потому что на него глазело существо… отдаленно похожее на человека, может, даже разумное, но конечно же, таких на Земле не водилось. Начнем с того, что лицо и руки Удалова были покрыты не кожей, а голубоватой чешуей, глаза были подобны стрекозиным, над голой головой возвышался роговой гребень, вместо носа была дырка, а рот был подобен отверстию в почтовом ящике. Кстати, пальцев было шесть. На правой руке. Четыре - на левой…
Наверное, можно было бы увидеть еще немало любопытного, но Удалов так завопил, так забил синим хвостом, что непрочное
– Что случилось?
– лицемерным голосом спросила Избушка.
– Вы чем-то смущены?
– Удалов безуспешно пытался содрать с себя чешую.
– У меня не было выхода, - сказала Избушка.
– Почему ты не сказала! Лучше смерть, чем этот маскарад!
– Постыдитесь, спасенный! Смерть всегда хуже.
– Но за что?
– Валерьянка на столике справа от вас, - сказала Избушка, - там же стакан коньяка.
– Анестезия?
– мрачно спросил Удалов.
– Как можно путать амнезию и анестезию!
– упрекнул Удалова домик.
– Коньяк подают для забвения.
Но Удалов все равно не мог прийти в себя, даже после приема стакана коньяка - ведь стакан-то он держал в голубой лапе, а вливал жидкость в почтовый ящик.
– За что?
– тупо повторял он.
– Как это могло случиться?
– Странно, что внешний вид, который настолько отличается к лучшему от вашего предыдущего облика, - сказала Избушка, - вас не устраивает. Видно, вы извращенец.
– Внешний вид?
– разозлился Удалов.
– Хуже, чем в зоопарке. Почему вы не могли мне оставить то, что было раньше?
– Там немного оставалось…
– Пускай немного… Но ведь осталось!
Стакан незаметно для Удалова вновь наполнился коньяком, но Корнелий Иванович отбросил выпивку в сторону и сказал:
– Голова должна быть незамутненной.
Этим он огорчил Избушку. Видно, ей было выгодней беседовать с пьяным Удаловым.
– Прошу объяснений, - сказало голубое, покрытое чешуей существо ростом по пояс нормальному человеку.
– Иначе я вас по судам затаскаю. Вы проклянете тот день, компрачикосы, когда подняли руку на земного представителя! Знаете ли вы, что в случае угрозы любому землянину вся наша планета от мала до велика встает на его защиту?
– Послушайте, не горячитесь, - сказала Избушка.
– Уже много лет назад правительство Варанелецкой федерации разослало в разные концы нашего сектора Галактики избушки вроде меня. В случае если кто-то из варанелецев потерпит бедствие или попадет в беду - мы ждем, мы готовы, мы всегда окажем помощь.
– Но я же не ваш… варанелец!
– Этого я не знала. И мои конструкторы этого предусмотреть не могли. Известно ли вам, уважаемый Корнелий Иванович, что в нашей Галактике насчитывается чуть больше шести тысяч различных цивилизаций? И почти все их представители устроены различно. Что нам делать?
– Что делать?
– повторил вопрос Удалов. Он не знал, что делать.
– Я дом. Моя функция - защита и спасение. Я не могу никому отказать в помощи, - продолжала Избушка.
– Но как я могу помочь жидкому фаримстоуну или личинке прафутеля?
– Ну, скажете такое! Разумеется, в груди!
– Для меня это не разумелось. Для меня было совершенным открытием, что «квас» пишется слитно, а «к вам» - раздельно… Конечно, мы могли бы отказывать в помощи чуждым существам. Но тогда мы должны отказаться от слова «гуманизм», мы должны отказаться от слова «дом», «убежище», «избушка»… И мы говорили себе: попал к нам под крышу, мы вернем тебя к жизни. Но раз вас так много, а я, Избушка, одна, то по мере лечения я превращаю вас в чудесного, красивого варанелеца! И лечу уже не уродливого землянина, а представителя высшей расы…
– А почему бы теперь меня обратно не превратить в человека?
– Я дом! Я убежище. Я тебя спасла и сделала лучше, чем прежде, но я не представляю себе, каким ты был до катастрофы. Принцип любого дома: я сделаю тебя таким, чтобы тебе было приятно и уютно находиться внутри меня.
Это заявление, хоть и несло в себе претензии на философское обобщение, Удалова не удовлетворило. Он почуял в голосе Избушки некую отстраненность, словно дому, спасшему и выходившему его, и дела не было до его дальнейшей судьбы. Хотя бы потому, что Избушка, воспитанная на фотографиях варанелецких кинозвезд, была уверена, что Удалов должен быть счастлив… Как Иван-дурак из русской сказки, прошедший кипящие воды и ставший царевичем.
– Кто поможет, кто поможет?
– повторял уныло Удалов, уткнувшись чешуйчатой рожей в холодное стекло иллюминатора. А там, на подлете к межпланетному космопорту уже вспыхивали и таяли в черном небе огни реклам и бежали строчки новостей.
– Ваши врачи и помогут, - буркнула Избушка.
– Мне грустно, что вы не осознали высокую абстракцию моих тезисов: настоящий дом призван не только сохранять и беречь человека, но и совершенствовать его, улучшать…
Тут Избушка качнулась, ударившись о причал. Путешествие закончилось. Удалов был тих и задумчив. Он послушно написал благодарственные слова в «Книге отзывов, жалоб и предложений» Избушки, оставил адрес районного Сбербанка на случай возникновения имущественных проблем и, закутавшись в плащ, подаренный его спасителем и мучителем, пошел на пограничный контроль.
К счастью, при виде него трехметровые рогатые пограничники вытянулись по стойке смирно и хором сказали:
– Паспорта варанелецев принципиально не проверяем…
Из чего Удалов заключил, что принадлежит отныне к могущественной, но не очень приятной расе.
Из космопорта Удалов сразу кинулся в земное посольство. Свои поймут и помогут. Посольство располагалось на тихой, запорошенной ранним снегом горбатой улице. Неба в этом районе не было видно из-за реклам. Когда он подошел к лестнице, ведущей к парадной двери, навстречу спускались два обыкновенных, милых на вид человека, из командировочных. Земляне.