Вас сюда не звали!
Шрифт:
– Это талая, - честно предупредила я.
– Помнишь, я говорила, что из колодца за бывшей кузницей вода уходит? Ну так вот, там уже ведро по дну скребет. Снег тут, конечно, тоже с пылью пополам, но это лучше, чем ил хлебать.
– Тому, кто жаждой истомлен жестокой, и грязь покажется изысканным вином, - торжественно продекламировал этот шутник и отсалютовал мне котелком, как кубком.
– А если он, к тому же, голодом измучен, то пиром станут крошки сухарей, -не менее торжественно подхватила я, передавая ему мешок с остатками съестного.
– Выбери что получше, а
Мы надолго замолчали, думая каждый о своем. А потом я сказала:
– Утром отведу рыжую в город, заодно и припасов куплю. Местные-то нам и камней не продадут, не то что еды.
– Камней они и бесплатно подарят, только ловить успевай, - хмыкнул Ингвар и щелчком перебросил мне блеснувшую золотом монету.
– Крупу не бери, одна ты все равно много не унесешь, лучше сушеных ягод купи побольше. Если получится шишек хмеля добыть, то и их тоже. Без каши луну-другую протянем, а вот скорбут заполучить не хотелось бы. Зубы нам еще пригодятся.
– И что, ты даже не спросишь, какая соломинка сломала хребет могучему ящеру моего сестринского терпения?
– немного разочарованно протянула я.
– Зачем спрашивать, когда у тебя на лице все написано?
– Хмыкнул мой чересчур догадливый собеседник.
– А еще я видел, как ты пыталась куртку снегом оттереть. Хотел было подойти и сказать, что зря стараешься и лучше сразу выбросить, но ты уже и сама догадалась Что, опять клеевая ловушка, да?
– Она самая, - невесело усмехнулась я, - только ничего я пока не выбрасывала, просто в сугробе прикопала до утра, чтоб вся пакость вымерзла. Если не поможет, поменяюсь с рыжей, как раз к ее вонючим сапогам подойдет "по стилю". Стоп, а почему это "опять"?
– Потому, что она уже раз в такую попадала, - он потер висок, припоминая, - дня три назад, что ли. Очень просила тебе не говорить. Слушай, а это не та же самая? Навеки влипших рукавиц там не висело?
– Я все слышу!
– недовольно протянули с другой стороны костра.
– Ага, значит, раз человек спит, то можно его поливать чем попало? А вот фигушки!
– Тебе приснилось, - буркнула я, но сестрицу уже было не остановить.
– Игги, милый, только ты меня понимаешь!
– сладко пело это рыжее чудовище, привычно повисая на широком плече и трепеща ресницами, как бабочка крылышками.
– Мне так тяжело! Элька все время бухтит, как старая бабка: бу-бу-бу, туда не ходи, бу-бу-бу, это не трогай... я ей что, соплюшка какая-то малолетняя? Вот ты на меня посмотри и честно скажи: каким местом я похожа на ребенка? М?
– Прошу прощения, - Ингвар так же привычно высвободился и поднялся на ноги, - но мне пора. Доброй ночи.
И ушел.
Больше всего мне тогда хотелось тоже встать и куда-нибудь уйти, но это было бы глупо: костер без присмотра запросто погаснуть может, и кто тогда будет все утро с трутом и кресалом корячится? Уж конечно не Ее Невыносимое Высочество.
Так я и просидела до утра, подбрасывая
***
А наутро начались странности.
Когда я сказала, что мы едем в город, сестра не спросила зачем, не застонала, что мои дороги разлюбимые у нее уже в печенке и даже не пожаловалась, что устала, не выспалась, и дико хочет "кофе" и "в душ".
Мне бы уже тогда насторожиться, но я только обрадовалась. Быстро собрала нехитрые сестрины пожитки, забросила в свою сумку все, что может понадобиться в дороге, набросала в костер толстых чурбачков, чтоб подольше горели, и скомандовала:
– Поднимайся, если не хочешь ночевать на дороге.
И даже тогда Эйрин не фыркнула, не закатила глаза и даже не вздохнула, а просто поднялась, закинула на спину свой мешок, и пошла, держась в полушаге позади меня. Стыдно сказать, но даже тогда я ничего не заподозрила.
До узлов мы добрались куда раньше, чем я рассчитывала. И это при том, что дважды пришлось сходить с дороги и брести в снегу по колено, обходя прибрежные деревушки. Напрямик по дороге было бы, конечно, еще проще и быстрее, но рисковать я не стала - в прошлый раз мне из-за деревенской ограды камнем а плечо зарядили. Если бы не Ингвар, вовремя уронивший меня за придорожные валуны, следующий булыжник прилетел бы прямо в лоб. Ах это чудесное прибрежное гостеприимство!
А потом мне стало не до сестриных задвигов, потому что мы добрались до узлов. О, это совершенно особенное место. В жизни ничего страшнее не видела. Шутка ли - больше сотни кусков перекручено-перепутано, а хороших из них и десятка не наберется. Первый раз я этот кошмар проводника почти седмицу проходила. До сих пор иногда снится, что я снова там, в самой середине, где куски такие короткие, что и двух шагов негде ступить, а дороги за моей спиной меняются и возвращаться некуда.
Жуть как не хотелось снова туда лезть, но другого пути в город просто не было.
Сестру я за руку вела, для надежности. Надо признать, держалась она очень достойно, только изредка, на особо противных переходах, больно сжимала мои пальцы.
И молчала, как дохлая рыба.
Ну, на узлах-то мне и самой не до разговоров было, да и сразу за ними тоже - там сразу кусок почти с пол-лиги, где на втором слое давилка, а под ней, на третьем, еще одна. Но как только мы выбрались на относительно безопасное место, я решила немного подбодрить рыжую. Уж очень вид у нее был потерянный:
– Потерпи, совсем немножко осталось. Скоро на длинные куски выйдем, а там и до города недалеко.
Лучше бы я молчала.
– Блин, ну надо же, счастье какое!
– тут же вскинулась она.
– Облегченьице! Всю жизнь мечтала застрять в убогом городишке на крайнем севере! Что я там делать буду по-твоему, а? Оленям хвосты крутить?
– Почему вдруг "застрять"?
– удивилась я, но меня уже не никто не слушал.
Рыжую как будто прорвало и все слова, невысказанные за день, посыпались из нее, будто горох из лопнувшего по шву мешка: