Васек Трубачев и его товарищи (илл. Г. Фитингофа)
Шрифт:
Когда Васек уходил, Матвеич дал ему толстый пакет:
— Спрячь хорошенько. Пойдешь в Макаровку. К Миронихе. Баба Ивга скажет куда. Сам пойдешь. Толкового товарища возьми. Да гляди в оба: не попадитесь — далеко это. Я там давно не был, не знаю… может, фашисты в селе стоят, — так осторожненько!
Васек шел недоумевающий, но успокоенный доверием Матвеича. По дороге он думал о Степане Ильиче: "Тут какая-то тайна. Матвеич умный, он все знает, только не говорит. А как может он сказать, если ребятам этого знать нельзя!
Но думалось как-то невольно.
Васек вспомнил разговор с Николаем Григорьевичем и вдруг остановился, пораженный внезапной мыслью: "А если все это неправда? Дядя Степан нарочно старостой стал, чтобы все узнавать у фашистов!"
Перед глазами Васька встало темное, полное глубокой душевной тоски лицо Степана Ильича.
— Пусть это будет неправда, дядя Степан, пусть это будет неправда! — прижимая к груди руки, прошептал Васек.
Дома он строго сказал ребятам:
— Не велел Матвеич следить. И уходить не велел.
— Что же это? — растерялся Одинцов. — Что ж это, Васек? Ведь мы — пионеры!
— А для пионеров есть пионерская дисциплина! — обрезал его Васек.
О поручении, данном ему Матвеичем, он сообщил только то, что уходит далеко и не знает, когда вернется. Ребята огорчились, но спрашивать не стали.
— А вы тут не зевайте! Пусть на пасеку за меня Мазин сходит, если надо будет.
С собой он решил взять Одинцова.
С вечера баба Ивга уложила им в мешок еду, рассказала дорогу:
— Может, с людьми подъедете где… А то тропинкой пройдете напрямки. Далеко это… от Жуковки в сторону. Торбы я вам сошью; в случае чего, сохрани бог, скажете: сироты, побираемся…
Глава 39
ВИДЕНЬЕ
Мальчики вышли на рассвете. На длинной деревенской улице маячили фигуры полицаев. За хатой конюха Леонтия скользнула тень Петро. Васек забеспокоился:
— Чего это он там высматривает? Надо бы предупредить… Подожди меня.
У конюха стояли фашистские солдаты. Сам конюх с семьей ютился рядом в каморе. Васек осторожно перелез через плетень и стукнул в закрытое окошко каморы. Дверь приоткрылась, выглянула жена Леонтия.
— За вашей хатой Петро ходит! — шепнул ей Васек.
Леонтьиха испуганно захлопнула дверь.
Мальчики пошли дальше. За селом на выгоне стояли машины, нагруженные продовольствием. Две из них были уже доверху заложены ящиками и мешками. Гитлеровские солдаты прикрывали их серым тугим брезентом. Третью машину нагружали полицаи. Вдоль забора ходил часовой. Мальчики незаметно прошмыгнули мимо, в молодой лесок позади выгона. Пройдя несколько шагов, они
Под орешником сидел Мазин с каким-то незнакомым человеком. Человек этот был босой, с завязанными тряпкой пальцами; одежда мешком висела на его худых плечах, широкие украинские штаны были подвязаны ремешком. Он о чем-то рассказывал Мазину, опираясь локтем о землю, поднимая вверх густые выцветшие брови и морща лоб. Рядом на траве лежала горка вырезанных из орешника дудочек. Одна из них, с зеленой резьбой, видимо, принадлежала уже Мазину. Он вертел ее, прикладывая к губам, но свистнуть не решался.
— Да-а… Гитлеровец на работу не прыток. За него лакеи работают. Ишь, грузят, стараются… — щуря светлые глаза, говорил незнакомец. — Вот этот полицай, мальчишечка, и называется изменник Родины. Самый худший вид человека! И даже человеческого в нем ничего не осталось — потому как, если правильно разобраться, из чего состоит человек? Какие такие качества он в себе имеет? — Он склонил голову набок, растопырил на руке пальцы. — Первое — любовь к Родине! Гляди, какой палец я загибаю… — Он загнул большой палец. — Второе…
— Мазин! — окликнул товарища Васек.
Мазин оглянулся, вскочил:
— Я сейчас, дядя…
— Ты с кем это? — спросил Васек.
Мазин отвел его в сторону:
— Я этого дяденьку тут и вчера видел. Он тоже выслеживает кого-то.
— Не тебя ли? Иди домой лучше. Не болтайся тут зря.
— Я не зря болтался. Фашисты ночью продовольствие на Жуковку повезут! — зашептал Мазин.
— Надо бы Матвеичу сказать. Он зачем-то спрашивал, когда повезут. Ты бы сходил, Мазин.
— Я схожу сейчас.
— А мы Петро видели около Леонтьевой хаты! Высматривал, видно, что-то, — сообщил Одинцов.
— Я бы этого Петро убил, как собаку! Это самый худший вид человека! — Мазин вынул из кармана дудочку, повертел ее в руках.
— А что это у тебя? — заинтересовался Васек. Он взял у Мазина дудочку, приложил к губам.
— Осторожно! Свистнет! — испугался Мазин. — Это мне дяденька подарил. У него много. Здорово сделано?
— Ловко! А ты в полную силу свистел?
— Нет. Боюсь! Часовые недалеко. Дяденька говорит, если свистнуть в эту дудку, так все, кто рядом стоят, навзничь повалятся!
Ребята засмеялись.
— Ну, мы пошли, а то поздно. Ты тоже иди. Зря не лазь тут! — распорядился Васек.
— Возьми дудку! — великодушно предложил ему Мазин.
— Насовсем? — обрадовался Васек.
— Бери насовсем. Я у него еще выпрошу, да он и так даст — добряк, видно.
Васек с удовольствием взял дудку. Мальчики расстались.
Коля Одинцов и Васек шли рядом, изредка передавая друг другу дудочку и тихонько, для развлечения, посвистывая.
— Жаль, в полную силу нельзя! Пристанут еще чернокопытники, остановят…