Васек Трубачев и его товарищи (илл. В.А. Красилевского)
Шрифт:
– Молодец, Серёжа! Борец, чемпион, да и всё!
– Я тебе говорил, Матвеич! У него сила есть! – гордясь сыном, кричал Николай Григорьевич.
Сергей Николаевич развеселился, стал возиться с Бобиком, трепал его за уши, бегал с ним по дорожкам.
– Серёжка, не дури! Не дури! Ведь укусит Бобик! – совсем как в детстве, кричал ему отец.
За дальним лесом что-то ухнуло и, прокатившись по земле глухим эхом, замерло…
– И что оно чиркае? – удивился Матвеич.
– Да что ты как волк живёшь – ни газет у тебя, ни радио! – строго выговаривал
Матвеич сердито вытащил из-под навеса длинный, тонкий шест и бросил его около крыльца.
– Это всё твои пионеры, Серёжа! «Мы вам, диду, то, мы вам сё, мы вам радио проведём»! – передразнил он ребят. – Принесли какую-то жердину, тягали её, тягали, и в землю вкапывали, и на крышу лазили… Не, не годится! Опять побежали куда-то. Другую притащили… Мерили-мерили, бегали-бегали с нею… Есть! Хороша уже! Антенна, чи як? Теперь вдруг проволоки у них нет! «Пойдём, кажуть, достанем». От же ж бисови хлопцы! Наморочили голову, да ничего и нема!
Сергей Николаевич осмотрел антенну:
– Если сказали – сделают, значит, сделают. Не зря бегали.
– Может, и сделают. Я у них, конечно, в плане состою, это верно, – вздохнул Матвеич.
– А я с Серёжиными пионерами сдружился. Хорошие ребята! Ты, Матвеич, любишь поворчать, я тебя знаю, – добродушно сказал Николай Григорьевич. – А прибегут, ты и рад им!
– Ну конечно, дети… Без них и дедам скушно, – сознался Матвеич и, погладив свежевыстроганную антенну, добавил: – Мабуть, сделают.
Глава 14
Грозная весть
После обеда стали собираться. Решено было оставить Николая Григорьевича на пасеке, а самим, навестив на хуторе Оксану, отправить её к отцу и, не мешкая, идти к лагерю.
– Собирайся, собирайся, дедуш! Нас ребята ждут! – торопил Сергей Николаевич.
Он уже начинал скучать без ребят; было непривычно тихо без шумных голосов, не хватало обычной радостной толкотни, расспросов, смеха и пытливых, живых глаз. Сергей Николаевич поминутно ловил себя на одной мысли: как жаль, что нет ребят! Вот бы им показать пасеку, рассказать о пчёлах, видеть внимательные ребячьи лица…
– Идём, идём, дедуш! – нетерпеливо повторял он, поправляя за спиной рюкзак и наскоро прощаясь с отцом: – До свиданья, отец. Не скучай. Мы тебе сейчас Оксану пришлём. Заготавливайте тут побольше мёду, а мы к вам всем отрядом после похода нагрянем!
Вышли по холодку. Узенькая тропинка вилась в густой пшенице. По бокам шелестели спелые, налитые колосья. Матвеич, поминутно оборачиваясь к Сергею Николаевичу, кричал:
– Вон где хутора начнутся! Отсюда до Оксаны километров шесть полем. А по правую руку за лесом – это МТС. Там заведующий дуже хороший человек! Правильный человек. По последней технике действует… А по левую руку – тут шоссе проходит. На шоссе мы и телегу найдём; подъедем малость к хуторам, а то наш старый заскучает один…
Жар спадал.
Сергею Николаевичу казалось, что они идут слишком медленно, он торопился выйти на шоссе.
– А
– Зараз выйдем, – ответил тот, приподнимаясь на цыпочки и вглядываясь в густую желтизну колосьев. – А ну, Серёжа, кто там есть? Чи то заяц скаче, чи дытына…
– Эй, эй, диду! Диду! – донёсся откуда-то звонкий голос. – Подождите трохи!
– Эгей-гей! – мощно окликнул Матвеич.
Из пшеницы наперерез ему выскочила девчонка. Красная косынка сбилась у неё на шею, мокрые щёки блестели.
– Диду, я ж за вами от самой пасеки бигла! Вертайтесь скорийше до дому! Председатель вас требует! – быстро затараторила она, исподтишка оглядывая приезжего серьёзными голубыми глазами. – Вертайтесь до дому, диду! Председатель вас требует…
Матвеич пожал плечами и подмигнул Сергею Николаевичу:
– Видал? Требует, и всё. А чего?
Девочка удивлённо и строго взглянула на него.
– Собрание в колхозе идёт, вот чего! – сказала она, присела на землю, вытащила из пятки занозу и неожиданно добавила: – Война, вот чего! Хиба не знали? – Она искоса взглянула на взрослых.
Сергей Николаевич, поражённый неожиданным известием, молчал.
Матвеич оглянулся:
– Чего? – И, багровея, закричал, наступая на девчонку: – Где война? Яка война, я тебя спрашиваю?! – Он снова оглянулся, как будто война должна быть где-то рядом, а он её не видел.
– Ну, война! С Гитлером! По радио сказали! – сердито заговорила девочка. – И чего это вы кричите, диду! Идите лучше до председателя, а я на хутора побегу.
Она вскочила и прыгнула на тропинку.
– Эй, слухай! Слухай! – кричал ей вслед Матвеич. – Стой, кажу, бисова душа!
– Нема колы! – звонко донеслось из пшеницы.
Старик посмотрел в небо, широко развёл руками. По багровым щёкам его катились крупные капли пота, глубокий шрам побелел, брови сдвинулись.
– Значит, порешили они на нашу землю идти, – тихо, с угрозой сказал он. – Добре. Добренько… Хай идуть… – Он застегнул доверху пуговицы на своей гимнастёрке. – Добре! Встринемось!
Сергей Николаевич мгновенно представил себе пионерский лагерь в лесу, Митю…
Нагнувшись к своему рюкзаку, он поспешно вынимал из него свёртки, предназначенные для Оксаны. Потом вытащил горн, протёр его носовым платком, снова засунул в рюкзак и выпрямился. Лицо у него было серое – сухие губы, щёки и лоб как будто покрылись дорожной пылью. Но глаза были светлые, спокойные, решительные.
– Мне, дедуш, машину надо. Я должен ребят вывезти. Отца тебе оставляю… Возвращайся домой.
– Ах они бандюги! Каты!.. – кричал, потрясая кулаками, Матвеич.
– Диду, слышишь? Машину надо! Ребята в лесу остались. Говори, где машину взять. Матвеич пришёл в себя.
– Машину? Стой! Стой!.. – Он потёр лоб соображая. – Иди зараз на МТС. Тут прямиком километров пятнадцать будет. Там и машины есть и телефон. В случае чего, можно секретарю райкома позвонить. Вот, гляди. Прямёхонько в овраг, а там через сосёнки…