Васек Трубачев и его товарищи. Книга 3 (с иллюстрациями Фитингрофа)
Шрифт:
Ребята слушают затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово. Грозный медленно переворачивает страницу:
— «…Среди эвакуированных, попадавшихся нам по пути, я видел много ребят. Все они казались мне похожими на наших. На привале товарищи вспоминали свои семьи. Я слушал их тихие, душевные разговоры и думал о кучке ребят, затерявшихся где-то на украинских дорогах: думал о Мите, мысленно представлял себе Трубачева, Севу Малютина, девочек, Мазина и Русакова, Колю Одинцова… Наутро мы шли в бой. Каждому из нас было что защищать. Я просто не узнавал
Грозный останавливается и поверх очков смотрит на ребят.
— Читайте! — шепчут за его плечом взволнованные голоса.
Грозный читает. В каморку медленно заползают сумерки, серые осенние тучи совсем закрывают слабый, желтеющий свет солнца. Старик придвигается ближе к окну:
— «…Прощайте пока, дорогой Леонид Тимофеевич! Обнимите нашего доброго Ивана Васильевича и, если вернутся мои ребята, передайте им, что наступит счастливый день победы и мы снова будем вместе».
Грозный складывает письмо.
— Подождите, Иван Васильевич! Дайте, дайте подпись посмотреть!
Ребята вскакивают и, наклоняясь над письмом, жадно вглядываются в подпись: «Сергей Николаевич».
Глава 5
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Серая, глухая, безрадостная осень окутала маленький городок. Как будто никогда не было яркого солнца, зеленых деревьев, свежей травы в палисадниках. По черным стволам бегут дождевые капли, прибилась к мокрой земле увядшая трава… Нет солнца! Но никто не вспоминает о солнце, о зеленых деревьях, о свежей траве. Люди не обращают внимания на дожди, на ветры, на грязь и слякоть.
Тревожно в городе, тревожно вокруг города, хмуро шагают по улицам граждане, не слышно громких голосов. Все знают — полчища врагов стягиваются к Москве. Люди лихорадочно и упорно работают на оборону. Редкий человек ночует дома — большую часть времени каждый проводит там, где он нужен в данный момент.
Дружной семьей сплотился советский народ. Каждый чувствовал себя частью той великой преграды, о которую должен был сокрушиться враг. Люди трудились не покладая рук.
Севина мама работала на заводе. Мачеха Пети Русакова, Екатерина Алексеевна, ночи напролет просиживала в редакции районной газеты, чтобы город мог рано утром получить свежие новости. Многие женщины шили и вязали теплые вещи для бойцов.
Выйдя из больницы, мать Коли Мазина тоже стала вязать носки и варежки для армии. Коля, скучая, смотрел, как быстро двигаются спицы в худых пальцах матери. Он томился без дела. При объявлении воздушной тревоги первый выскакивал на улицу и, охотясь за зажигательными бомбами, приводил всех в изумление своей ловкостью.
Дружба Коли с Петей Русаковым иногда нарушалась ссорами. Петя во всем старался помочь матери и много времени проводил дома. Мазин скучал без товарища. Однажды, когда Петя появился на пороге его дома, он отвернулся и грубо крикнул:
— Киш! Иди отсюда, сыночек!
Петя,
— Ты что, драки хочешь?
Мазин удивился, засучил рукава, но потом раздумал и, скучно улыбаясь, сказал:
— Мне дело нужно, а не драка!
Не один Мазин тосковал о настоящем деле — отсутствие этого дела мучило и его товарищей. Ребята не находили себе места оттого, что они стали вдруг бесполезными в такое время, когда все люди кругом без устали работают. Еще так недавно на Украине они как могли помогали взрослым. Им хотелось бы и сейчас вместе со всеми людьми что-то делать для общей пользы. А день шел за днем, и непривычное безделье становилось все тяжелее.
Саша Булгаков жил у Васька. Оба они часто бывали у Севы. Туда же приходили девочки, Коля Одинцов, Мазин и Русаков. Собравшись все вместе, хмуро глядели друг на друга.
— Зачем мы приехали? — с укором спрашивал Мазин. — Какая от нас польза здесь?
— Я говорил вам: останемся, а вы все Трубачева слушались. вот и сидите теперь! — поддерживал его Петя Русаков.
Васек вспыхивал гневом:
— Я не распоряжался! Там старшие были!
— При чем тут Васек? Нам сказано было уезжать — и все. Как это мы могли остаться? — удивлялся Сева.
— Неблагодарные! Вот уж неблагодарные! — возмущенно кричала Лида.
— «Неблагодарная! — примолвил Дуб ей тут…» — пробовал шутить Петя.
Но Нюра Синицына резко обрывала его:
— Оставь!.. Я удивляюсь вам, ребята! Скоро же вы все забыли! Да еще на Трубачева нападаете, а ему больше всех на Украине досталось. Думаете, легко ему было…
Ребята начинали смущенно оправдываться:
— Васек, ты не подумай чего-нибудь, это мы так!
— С горя! — усмехнулся Мазин и, подойдя к Трубачеву, ласково заглядывал ему в глаза: — Ты не сердись. Нам дело нужно… понимаешь, дело!
Васек не сердился. Он чувствовал себя плохим командиром, распустившим свой отряд. Он сам обвинял себя в том, что его отряд бездействует.
— Остаться мы не могли, понятно? И об этом разговор надо кончить. И о геройстве мечтать нам нечего, а то пока мы думаем да раздумываем, все люди работают, а мы без дела шатаемся. И не учимся даже! — хмуро говорил он товарищам.
— Конечно! Лишний разговор это, ребята, — поддерживал его Коля Одинцов. — И вообще… нехорошо как-то получается… Люди везде работают, никакой работой не гнушаются, лишь бы па пользу. Ремесленники дороги чинят, дома ремонтируют, ребята по дворам бутылки собирают, а мы все ищем чего-то особенного.
— Давайте пока хоть бутылки или железный лом собирать, — это все нужно для фронта. Давайте, правда, ребята? — предложил Саша.
Ребята согласились, но неожиданно для них нашлось другое дело.
Глава 6
ГОСПИТАЛЬ
Моросит мелкий, осенним дождик. У ворот школы останавливается грузовик, доверху наполненный железными койками. Двое рабочих торопливо сбрасывают койки на землю, прыгают в кузов и отъезжают.