Ваш непонятный ребенок
Шрифт:
Примета вторая. Настроение становится неустойчивым и легко изменяется. После надрывного плача может последовать телефонный звонок и радостное щебетание в трубку. На фоне совершеннейшего благополучия вдруг — ярость из-за какого-то пустяка, и дверь едва не слетает с петель от заключительного аккорда пустейшего, на ровном месте возникшего конфликта.
Примета третья. Изменяется физический облик ребенка. Девочки «округляются» или, наоборот, вытягиваются, меняются пропорции туловища и конечностей, у мальчиков ломается голос, волосы становятся более жирными, начинается оволосение лица и тела по мужскому типу. Главное — сам
Примета четвертая. В заявлениях ребенка, обращенных к родителям, появляются новые темы и лозунги. Самые распространенные из них: «Я могу сам решать, что (как, когда)…», «Вы меня никогда не понимали», «Ваше поколение безнадежно отстало, и вам не понять, что…», «Я сам буду решать свои проблемы» и т. д.
Если две, а тем более три или четыре из вышеперечисленных примет налицо, готовьтесь — процесс пошел.
Когда он начинается и когда заканчивается?
Очень в среднем (для климатической зоны Северной Европы и Северо-Запада России) возраст подросткового кризиса — с 11 до 16 лет у девочек и с 12 до 18 у мальчиков.
Но на практике все происходит сугубо индивидуально. Между прочим, подростку Достоевского из одноименного романа — двадцать один год. Не слабо, как говорят сами подростки, не правда ли?
Общие закономерности следующие.
Чем южнее, тем раньше подростковый возраст начинается и заканчивается. В среднем, подростки в Италии слегка моложе, чем подростки-скандинавы. Но если испанец или армянка родились и живут в Санкт-Петербурге, то весьма высока вероятность того, что «голос крови» предпочтет помолчать и подростковый возраст южанина наступит тогда же, когда и у его северных сверстников.
Далее. У перенесших травму, операцию или тяжелую болезнь, больных или просто ослабленных детей наступление подросткового возраста часто запаздывает на один-три года. Организму нужно окрепнуть, подкопить сил, чтобы во всеоружии встретить многоплановую перестройку. Таким детям в предподростковом возрасте (9–11 лет) особенно необходимо полноценное питание, посильные занятия спортом, спокойная атмосфера в семье.
Довольно часто наступление подросткового возраста запаздывает и у детей, избалованных вниманием взрослых, прочно усвоивших выгодную роль «милого ребенка». Таким детям совершенно не нужна свобода, за которую воюет сверстник подросток. Все необходимое «милое дитя» получает и так, умело спекулируя на своей воображаемой слабости и детскости.
У детей, с самого раннего возраста предоставленных самим себе, у «детей улицы», подростковый возраст часто наступает раньше сверстников или вообще не определяется. В этом проявляется сходство их жизненных условий и позиций с детьми из традиционных обществ. Такие дети рано научаются сами заботится о себе, добиваться своих целей, полагаясь только на себя и свои силы. Но, в отличие от детей из традиционных обществ, адаптация детей улицы никогда не бывает полноценной, так как наше сегодняшнее общество, в котором им в конце концов приходится жить, существенным образом отличается и от первобытного племени, и от крестьянской общины.
В целом, у девочек подростковый кризис протекает в более мягкой форме, наступает раньше и кончается быстрее, чем у мальчиков. Может быть, это связано с тем, что требования к самоопределению юношей и мужчин в нашем обществе традиционно жестче, чем аналогичные позиции для
Но, повторяю еще раз, и начало, и конец — дело сугубо индивидуальное, и любые точные предсказания здесь неизбежно будут носить характер спекуляции.
Цели и задачи подросткового кризиса
Принято считать, что основной целью подросткового кризиса является самоутверждение подростка, отстаивание себя как полноценной личности. Отчасти так и есть.
Как уже упоминалось, социальная, интеллектуальная и биологическая зрелость человека в нашем сегодняшнем обществе разнесены во времени, то есть наступают не одновременно. И, стало быть, какую-то из этих «зрелостей» и отстаивает наш подросток. Но какую?
Понятно, что о биологической зрелости 11-летней девочки или 13-летнего мальчика не может быть и речи.
Несмотря на грустный факт появления в нашей стране прослойки детей, образование которых заканчивается после пятого шестого класса, основная масса юношества в этом возрасте все еще продолжает плодотворно (или не очень) учиться в школе. Следовательно, насильственное или добровольное, но интеллектуальное развитие тоже еще на полпути.
Социальная зрелость наступает в нашей стране чуть ли не позже, чем в большинстве развитых стран. Тридцатилетний мужчина, имеющий собственную семью, которому регулярно помогают старички родители, — отнюдь не нонсенс как в Советском Союзе, так и в сегодняшней России. В последние годы, в связи с общей «американизацией» сознания и самой жизни, вроде бы наметилась тенденция к более раннему обособлению молодых людей от родительской семьи. Но пока это только тенденция.
Так какую же зрелость наш подросток отстаивает? Воображаемую, как считает большинство пострадавших от подросткового кризиса родителей? Или мы что-то упустили из виду? Разумеется, упустили. За звучными терминами мы не заметили главного — самого человека. Однозначно незрелого по всем вышеописанным (и многим другим) позициям, но также однозначно существующего в нашем пространственно-временном континууме.
Когда ребенок рождается, первые минуты своей жизни он связан с матерью пуповиной, по которой к нему на протяжении всей внутриутробной жизни поступали необходимые для этой самой жизни вещества. Потом пуповину обрезают, но связь ребенка с матерью все еще во многом физична — кормление грудью, тесный физический контакт. Известно, что младенцы, лишенные в первые месяцы жизни тесного физического контакта со взрослым человеком, часто погибают, даже если кормление и гигиенический уход за ними близки к идеальным показателям.
Когда ребенок начинает ходить, первое время он предпочитает передвигаться, держась за материнский подол или палец. В дальнейшем (2–3 года) ребенок очень нервничает и пугается, когда мама или папа куда-то уходят, оставляя его одного или с малознакомыми людьми.
Постепенно, однако, сфера самостоятельных действий ребенка расширяется. Он сам играет в песочнице, посещает детский сад, бегает с другими ребятами во дворе. Но обиженный сверстниками, разбив коленку, он все равно идет к маме или папе за защитой, жалостью и лаской. Иногда (с годами все реже) он приходит просто так, залезает на колени («Не стыдно тебе, такой большой!») или просто прижимается к маминому боку, испытывая потребность в «подзарядке» все той же, биологической по сути, общностью, без которой не могут выжить младенцы.