Ваш выход, рыцарь Вешковская!
Шрифт:
— А, пошли!
Вот Спас проявил твердость духа:
— Мне… я…
— Да гости так не гуляют!
— Спас, иди. Когда еще?
— А, ладно! — и, крякнув, поднялся со скамьи.
— А вы, милгостья? — ух ты! Вот это… «искушение с усами»:
— Спасибо, я вас запомнила и… в следующий раз, — и, перемахнув через собственное сиденье, нырнула за освещенный оградный круг.
Над близкой, притихшей на ночь рекой, тоже «гуляла» свадьба. И музыка и громкие голоса, эхом уносясь в темноту над водой, постепенно в ней угасали. Даже
— Агата?
— Ага?
— Получилось?..
Тысь моя майка… О-о… Я стояла напротив Ильи, облокотившегося на плетень и мысли, почему-то витали совсем не над речкой. Хотя, что им там делать?.. Да, он слишком хорош. Этот, похожий на неуклюжего зверя, огромный и сильный башенник. С пронзительно синими, как цветы васильки глазами. Он слишком хорош. Его надо непременно любить. И мне жаль, что нельзя по-другому. Мне искренне жаль:
— Илья…
— Да, Агата? — чуть подался он вперед.
— Мне жаль, но, по-моему, сегодня ночью с той стороны моста к нам нагрянут «гости». Русалок вот уж два дня, как нет. Они все перебрались в верховья. Водяного «хозяина» тоже. На мой «призыв» откликнулся лишь древний коряжник. Но, ему уже все равно, когда и где помирать. И он мне сказал, что… — нахмурясь, отвернулась я. — «с севера веет большим злом. И холодом». Последнее я и сама почуяла. А это — очень плохо. И…
— Ясно… Пошли. Нам надо подготовиться. Сколько у нас осталось?
— Думаю, они придут перед рассветом. Так что…
— Ясно… Агата?
— Что, Илья?
Мужчина, качнув головой, скривился:
— Как бы там ни было, Петар сегодня сказал правду. О тебе и…
— Я знаю, Илья… Я это знаю…
Мы вернулись уже вчетвером. Тихо прошли по пружинящим доскам моста, навстречу темноте и, ощущаемому теперь всеми нами, холоду. Хотя, первое расступилось, обрисовав на том берегу, торчащие из травы «веники» конского щавеля и далекий предгорный лес. А между лесом и нами…
— Вы их видите? — я даже голос собственный не узнала.
Петар, протерев кулаком глаза, отозвался первым:
— Вижу. Голов двадцать.
— Двадцать три. До нас — две версты, — процедил сквозь зубы, слева от меня Спас. И выплюнул изо рта травинку. — Так. Всё, как обычно: Агата — по центру, Илья — справа от нее. Петар!
— Да?!
— Перед ней — на коленную изготовку с арбалетом. Всем все ясно?
— Ага, — в последний раз обернулась я к мосту за спиной и далекой, до сих пор гуляющей в Радушнице свадьбе.
— Тогда — с Богом… При-готовились!
А дальше мы тоже «радушно» устроили собственное «гулянье». Оскалившийся, не хуже волка, Спас и Илья, с которого вмиг слетела вся неуклюжесть, работали молча. Лишь мечи их, по два на собрата, скрещиваясь меж собой, оповещали о «потере гостей». Петар подзадоривал себя бравадными
— Ух, ты!
— Агата! За спину! Куда выперлась?!
— Спас, не хами!
— Петар, слева!
— Вижу, Илья!.. От тебе, адская шестеренка!
— Агата!!!
— Хоть бы спасибо…
— Пожалуйста!.. Спас, Илья, по последнему?!
А потом, едва отдышавшись:
— Спас, руку свою покажи.
Тот, оглядев, заваленное серыми тушами пространство, смачно сплюнул:
— Погоди… Неужто всех?
— Двое сбежали, — Петар, вытираясь рукавом, прищурился вдаль. — Может, догнать?
— Тоже мне, лось молодой… Илья?
— Агата?.. Агата?!
Но, я их не слушала. Потому что в голову мою, вторгнувшись гневным звериным рыком, принеслось: «Дела ваши — мелки и суетны. Но, расплата за них — велика!» И страшной болью — в оба виска сразу:
— О-ой…
— Агата? — Илья, поддернул меня за прихлопнутые к ушам руки. — Ты чего?
— Обернись.
— Что?
— Обернитесь назад! — истошно заголосила я.
Огромный, угольно черный медведь с красной мордой и ушами торчком, стоял в десятке ярдов между нами и волчьими трупами. Только не медведь это был. Я знала точно.
— Та-ак… Илья, Петар, на исходные.
— Спас, в стороны. В стороны быстро! — и лишь сейчас, выпрямив спину, вскинула руку вперед…
Он или играл со мной или поначалу не понял: как это возможно в реале? Его и какая-то сумасбродка-магичка? Поэтому, дернулся, приняв грудью мой знак, тряхнул мордой и вновь зарычал. Я запустила вторым. Зверь теперь — даже не шелохнулся — игры закончились. И попёр на меня. В голове вновь оглушительно громко взревело, раскалывая ее на части. Я шлепнулась на колени. Мир вокруг, будто вдогонку, перевернулся, и именно в этот момент к зверю метнулся Илья… Дальнейшее вспоминалось с трудом. Помню лишь, прямо перед глазами — пустоту бездонного черного мрака и странный, нелепый в этой картине запах от дыхания зверя. Мрак завис передо мной, из последних сил пытающейся сохранить равновесие. Хоть на коленях. Хоть так. И, вдруг, взлетел высоко-высоко — медведь, оттолкнувшись, встал на задние лапы. И всё… Я провалилась в спасительное небытие…
— И всё…
— Вот, значит, как?
— Мне нечего больше добавить, Глеб… Я потом полторы недели провалялась в нашем госпитале при посольстве. Это ты знаешь. Так что Илью хоронили без меня… А тот зверь…
— Демон?
— Ну, демон с пятого уровня.
— С шестого, Агата, — Глеб, скрестив на груди руки, метнулся ко мне через стол. — С шестого уровня. И ниже его только…
— Тысь моя майка… Значит, у тебя есть свои соображения, кто это может быть? На таком уровне все они — давно знакомые рыла. Так?