Ваша честь
Шрифт:
– Тебе не хотелось бы, чтобы нас так изобразили, mon chouchou? [25]
– Mon quoi? [26] – застеснялся Андреу, потому что начал возбуждаться, а она и довольнехонька.
– Mon quoiquoi [27] , – сказала певица и начала искусно ласкать его. – Раздень меня, «Ква-ква» [28] , –
25
Мой голубчик (фр.).
26
Мой кто? (фр.)
27
Мой кто-кто (фр.) – по-французски «кто-кто», которым певица передразнивает Андреу, звучит как «ква-ква».
28
«Ква-ква» – см. примечание выше.
Они не потушили ни одного из трех зажженных в комнате светильников, потому что мадам в эту ночь ласкала любовника и телом, и взглядом. «Ква-ква» получил возможность удостовериться, что Мари дель Об де Флор не только изумительная певица с ангельским голосом, нежным и сильным, но и виртуозная любовница.
– Кто этот сопляк?
– Кого вы имеете в виду, месье Видаль?
Господин Аркс, помощник театрального импресарио, в обязанности которого входило сделать пребывание артистов в Барселоне как можно более приятным, чувствовал себя крайне неспокойно, так как был весьма наслышан о дурном характере пианиста, прожигавшего жизнь, сопровождая де Флор по слякоти путей Господних и дорог его величества.
– Этого молокососа, который сегодня вечером уселся играть вместо меня.
– А, Нандо Сортс! Это сеньор Жузеп Ферран Сортс. Композитор. Превосходный гитарист.
– И пианист.
Месье Видаль осушил бокал, и господин Аркс немедленно налил ему еще, чтобы не встречаться с ним глазами.
– У вас в течение года много гастрольных поездок?
– А ведь молодой еще. Сколько ему? Двадцать?
– Кому, месье Видаль?
– Мальчишке этому. Сортсу.
– Не могу сказать. Но да, он молод. А куда вы направитесь по окончании гастролей в Барселоне?
– Сразу видно, он большой знаток музыки. Вы говорите, он композитор?
– Mм… Да, да… Сочинил много пьес для гитары… И несколько лет назад написал оперу… Не помню, как называется, чужеземные какие-то имена, понимаете?
– Ах как интересно!.. Несомненно, мнит себя новоиспеченным Моцартом.
Он поднял бокал и залпом выпил его. Аркс воспользовался этим, чтобы переключиться на другую тему:
– Ах, месье Видаль, как бы мне хотелось побывать в Париже!
– Бьюсь об заклад, что с этим юнцом каши не сваришь!.. По всей видимости, он такого о себе возомнил!
– Ах, Париж!..
И Аркс снова наполнил бокал месье Видаля, взгляд которого уже несколько остекленел. И осмотрелся по сторонам. Все столики были пусты, кроме того, за которым они сидели. В зале, расположенном рядом с вестибюлем гостиницы «Четыре державы» [29] , царила тишина. Официант, скрывавшийся за непомерными, немыслимыми усами, тушил светильники, оставляя зажженными лишь те, что стояли от них неподалеку. Время от времени с улицы заходили
29
Гостиница «Четыре державы» («Куатро Насьонес») – в настоящее время недорогой четырехзвездочный отель на бульваре Рамбла; был в XVIII веке одним из великолепнейших и самых знаменитых гостиничных заведений Барселоны, особенно ценимым аристократами, бежавшими из революционной Франции. Оставался популярным в течение долгого времени: здесь останавливались Стендаль, Жорж Санд и Шопен, Альберт Эйнштейн и многие другие знаменитости.
– Мне осточертело играть на фортепьяно для этой шлюхи.
– Простите?
– Вот мы с вами, – провозгласил пианист, – все пьем да глотаем желчь, так ведь? А вы знаете, где сейчас эта… эта… – с издевкой продолжал он, – мадам?.. Певица великая? – Он потряс бокалом над головой и уставился на Аркса.
– Я… Не могу знать. Мне и в голову не приходило об этом думать.
– У себя в комнате шашни крутит.
– Мм…
– А знаете ли с кем? Со своим Сортсом, музыкантом ярмарочным. – Тут он с размаху треснул пустым бокалом по мраморному столу.
– Да откуда вы знаете? Разве она не…
– Откуда я знаю? – с горечью расхохотался месье Видаль. Он откинулся на спинку стула и погрозил пальцем бедняге Арксу, которому совершенно не нужны были никакие сложности. – Де Флор – мастерица шашни крутить, господин хороший. И всегда ищет кого посвежее да помоложе, новизны и разнообразия. – Он снова наклонился вперед и с таким видом взял бокал, как будто намеревался его разбить. – На таких старикашек, как мы с вами, она, тьфу, и смотреть не станет.
Господин Аркс подумал, что наступил момент инициировать стратегическое отступление. Хуже всего было то, что ему строго-настрого велели ни на шаг не отходить от музыкантов, пока они не запрутся у себя в комнатах. А месье Видаль уже достаточно наклюкался, чтобы отправиться прямиком на боковую.
– Она от них в постели сил набирается, чтобы петь, – продолжал теоретизировать пианист.
И после этого принципиального заявления с трудом встал. Господин Аркс с облегчением последовал за ним. Но все было не так просто.
– Хотите, пойдем посмотрим? – Месье Видаль указал на потолок вестибюля. – Хотите удостовериться, что сейчас она лакомится… простите… – он совершенно бесцеремонно отрыгнул, – в том смысле, что она сейчас в постели с этим мальчишкой Сортсом?.. – Он помотал головой. – Бьюсь об заклад, лучший концерт в мире играют. – И сам же расхохотался над своей шуткой.
Господин Аркс воспользовался случаем, чтобы решиться на контратаку:
– Месье Видаль, да верю я вам, верю, садитесь, посидите, что вы! Куда вы собрались с такой прекрасной дружеской попойки?
Он усадил музыканта и налил ему еще бокал, не дожидаясь ответа. Но пианист опять встал со стула, в изумлении, и указал на дверь зала, будто ему привиделся призрак. Призрак явился с улицы и отряхивал грязь с башмаков у входа в вестибюль. Это был Сортс-младший. Он увидел в окно, что месье Видаль выпивает вдвоем с господином Арксом в пустом зале, и решил составить им компанию. Он вошел в зал, потирая руки. За несколько шагов до стола, за которым сидели полуночники, Сортс в изумлении остановился. Месье Видаль указывал на него, как будто в чем-то обвиняя: