Ваше благородие. Дилогия
Шрифт:
Я сделал несколько шагов вперёд и громко щёлкнул каблуками. Школа, однако.
Генерал взял со стола серебряную медаль на георгиевской ленточке с бантом и приколол мне на грудь.
– Поздравляю с высокой наградой! – сказал он и встал по стойке смирно. Полицейский и жандарм последовали его примеру.
– Служу Царю и Отечеству! – так же громко ответил я.
– Орёл, - сказал генерал-губернатор. – Мне сообщили, что вы желаете пойти служить по военному ведомству.
– Так точно, Ваше высокопревосходительство, - подтвердил я. Если
– Кем же вы хотите стать? – спросил генерал.
– Естественно, офицером, - сказал я.
– Чтобы стать офицером, нужно долго учиться. Уметь командовать взводом, ротой, уметь читать карту, ориентироваться на местности, хорошо стрелять из всех видов оружия, рубить шашкой, служить в конном строю.
– Я всё это умею, - сказал я.
– Умеете? – удивился генерал Надаров. Не менее удивлёнными выглядели и два полковника из полиции и жандармерии. – Подойдите сюда, - и он пригласил меня к столу.
На столе лежала карта Степного края в составе Тобольской и Томской губерний, Акмолинской и Семипалатинской областей. Большая карта. Генерал достал из стола лист другой карты масштаба 1:50000, то есть в одном сантиметре на карте укладывалось пятьсот метров на местности.
– Вот карта, - сказал генерал. – Вы командир казачьей сотни и находитесь вот здесь. – Он поставил точку красным карандашом. – Вам нужно прибыть вот сюда, - он поставил вторую точку на карте. – Время на прибытие четыре часа. Покажите маршрут и составьте график движения сотни.
Генерал явно хотел ткнуть меня носом как выскочку, которому внезапно повезло.
Местность по карте холмистая лесостепь. С обходом лесных массивов длина маршрута составляет двадцать километров. Для измерения я использовал карандаш и измерительную линейку в нижней части листа карты. Неплохо бы иметь курвиметр (это не прибор для измерения курв, а такая машинка с колёсиком и циферблатом, как у часов. Когда колёсико вращается, то вместе с ним вращается циферблат, показывая количество отмеренных миллиметров и вёрст на местности), но при отсутствии простой бумаги пишут на гербовой.
Поставив на карте пять точек, я соединил их линией и сообщил о готовности доложить график.
– Докладывайте, - разрешил генерал.
– Докладываю, - начал я. Тут нужно не рассусоливать, а говорить чётко и по существу. – Маршрут проложен по границам лесных массивов, проходимых в конном строю. Длина маршрута двадцать километров. В голове колонны конный разъезд на удалении зрительной видимости. Аллюр – рысь. Тридцать минут движения, десять минут привал. Выход в точку назначения через четыре часа. Доклад закончен.
– Поразительно, - сказал генерал. У полицейских полковников были не менее удивлённые лица. Вроде бы они знали обо мне всё и это докладывали генералу, но оказалось, что они вообще ничего обо мне знали. – Откуда вы всё это знаете?
– Не знаю, Ваше высокопревосходительство, - ответил я.
– Был найден с полной потерей памяти, - доложил начальник
– Так-так, - задумчиво сказал генерал Надаров, - статские тут будут крутиться и сразу предлагать ему чин десятого класса по Табели о рангах, коллежского секретаря, а это почитай, как армейский поручик. А мы поступим так. Я дам команду записать его вольноопределяющимся в учебную команду в здешнем кадетском корпусе у генерал-лейтенанта Медведева Александра Ардалионовича. Я ему отпишу. Дадим возможность всё вспомнить и произведём в офицеры. Это всё равно лучше, чем штафиркой с бумажками бегать.
Глава 20
Я возвращался домой, сверкая новенькой медалью на выходном костюме. В те времена награды ценились и часто можно было встретить чиновника или офицера с орденами и медалями на груди. В послереволюционной России это ещё сохранялось до пятидесятых годов, а потом ношение наград стало уж каким-то неприличным. Военные носили разноцветные планочки, а гражданские и планочек не носили.
Перейдя с проспекта на улицу деревянных домов, я заметил, что за мной идут два молодых человека, которых я видел недалеко от резиденции генерал-губернатора. Почему они бросились мне в глаза? Потому что они ничего не делали, а что-то выжидали. Не ждали, а именно выжидали. У выжидающего есть внутренняя дрожь перед броском.
– Похоже, что социал-демократы не оставляют меня своим вниманием, - подумал я, а идущий навстречу третий мужичок с внутренней дрожью, утвердил меня в моих предположениях. – Соцдеки всегда шли на союз с социально близкими, то есть с криминалом и люмпен-пролетариатом. Похоже, что придётся доказывать, что медаль мне сегодня вручали не зря.
Я ускорил шаг навстречу идущему мне соцдеку, чем привёл его в некоторое замешательство, выразившееся в том, что он стал вытаскивать из кармана оружие, но револьвер зацепился курком за карман и никак не хотел вылезать наружу. Подбежав вплотную к террористу, я сбил его с ног и вытащил его револьвер. Два подельника, лежавшего на земле соцдека бросились ко мне, но я был уже вооружён.
Револьвер Нагана солдатского образца, который нужно было взводить перед каждым выстрелом. Я сделал предупредительный выстрел вверх, но это не остановило нападавших. Тогда я выстрелил самому здоровому в грудь, а второму прострелил ногу. Он лежал неподалёку от меня и громко завывал. Сбитый мною с ног революционер пытался вырваться и что-то кричал.
Наконец раздались свистки и ко мне со всех ног бежал городовой с погончиками старшего унтер-офицера и гомбочками среднего разряда, а с другой стороны бежали два вооружённых палками дворника с бляхами на груди. По должности они были помощниками околоточных надзирателей и отвечали за соблюдение порядка на обслуживаемой ими территории.