Ваше Сиятельство 5
Шрифт:
Глава 5
Я теряю силы
Само начало беседы с мамой стало неожиданным для меня. Поначалу я даже понял к чему она клонит. И происходило все так: войдя в столовую, и присев на стуле напротив, графиня с полминуты молча смотрела на меня. Смотрела с явным осуждением, ее красивые карие глаза словно хотели меня спросить: «И как же ты после всего этого объяснишь свое жуткое поведение?». Затем Елена Викторовна скорбно сказала:
— Бедная Оля Ковалевская! Как я ей сочувствую!
— Чего-чего? — я в самом деле не понял смысл
— Да, она была бы прямо в восторге, если бы знала, что ты вчера сотворил! — мама тут же глянула на кухонную дверь, заговорила тише: — Ну-ка рассказывай, что ты делал в подвале с сестрой Майкла!
— Разве ты не знаешь? — я разыграл изумление и сунул в рот кусочек омлета.
— В том-то и дело, что знаю! Я все знаю! — негромко, но сердито проговорила мама.
— А зачем тогда спрашиваешь? — теперь я разыграл удивление предельное, даже глаза слегка вытаращил, в то время как из меня просился смех.
— Саша! Ты, что, снова издеваешься?! — она глянула на вышедшую из кухни Ксению и шикнула: — Сейчас молчи!
— Так молчать или рассказывать? — конечно, я откровенно валял дурака. Видя, что графиня уже слишком злится, сказал: — Мам, мы занимались магией. В чем вопрос? Почему тебя это так сильно заботит. Заботит даже больше, чем явление Артемиды и Геры. Или ты уже привыкла к появлению богинь? — упоминанием Небесных я хотел увести наш разговор от Элизабет.
— И об этом я тоже собираюсь поговорить. Чтоб ты знал, мне пришлось перед сном пить сердечные капли. Из-за тебя! Из-за этих представлений в подвале! Миссис Барнс! Боги! В нашем подвале боги и скандалы! И еще кое-что, чего нельзя терпеть! Это какое-то сумасшествие! Майкл меня весь вечер успокаивал, — Елена Викторовна дождалась пока служанка поставит перед ней тарелки с завтраком, потом сказала: — Ксения, ступай на кухню, приготовь кофе, но пока не приноси — я позову. И когда служанка ушла, сказала, погрозив мне пальцем: — Имей в виду, Майкл не догадывается, что произошло между тобой и его сестрой. Эта Элизабет, видно по всему не очень хорошая женщина, но она его единственная и горячо любимая сестра! Для господина Милтона, очень воспитанного молодого человека, будет шоком, если он узнает всю правду о вас! Не вздумай хоть как-то перед ним проявить свои постыдные отношения с ней! Взрослый, видите ли, он! Миссис Барнс старше тебя на десять с лишним лет! Ты знаешь, что у нее есть муж?! Как ты вообще мог на такое пойти!
— Сам не знаю, — я пожал плечами и будто невзначай добавил. — Кстати, ты тоже старше Майкла почти как Элиз меня.
— Саша! — графиня стукнула ладонью по столу, и тревожно зазвенела посуда: — Не смей говорить мне о возрасте!
— Прости, мам. Это так случайно вышло, что называется к слову. А Майклу я не скажу. И даже Теодору не скажу, — у меня с языка чуть не сорвалось: «Элизабет уже сама ему все сказала». Но как меня не забавляла ситуация и как мне не хотелось еще подурачиться, портить нервы графине я не хотелось. — Все, на этом вопросы по вчерашнему исчерпаны? — с надеждой спросил я и вернулся к омлету.
— Нет не все. Мне очень тревожно. Вокруг тебя постоянно что-то происходит. Тебя все время куда-то тянет, если не к самым хорошим женщинам, то в самые жуткие неприятности! Такие,
— Мам я завтра уезжаю на два дня — отдохнешь, — я уже сообщал Елене Викторовне вскользь, что выходные проведу с Ольгой и ее отцом, но куда мы полетим и для каких целей, разумеется, не говорил.
— Я хочу покоя не без тебя, а покоя с тобой. Чтобы ты был нормальный, и чтобы не происходило этого ужаса вокруг, — она обернулась на звук открывшейся двери — в столовую вошел Майкл.
Тут же улыбка вернулась на лицо Елены Викторовны. И дальше наши разговоры сместились в сторону богов. Я постарался отвечать уклончиво, отшучивался, быстро выпил поднесенный Ксенией кофе и поспешил собираться в школу.
Уроки сегодня тянулись как-то особо долго, может, потому что на первых четырех не было Ковалевской. Она мне оставила сообщение, что занимается с отцом вопросами нашей поездки. Какие именно там решались вопросы, Ольга пояснять не стала, и я не стал спрашивать.
А после занятий, когда мы вышли из класса и спускались по лестнице, княгиня, прощаясь, сказала:
— Саш, до завтра. Нескучно тебе провести время с Ленской, но не слишком там заигрывайся.
— Оль, ты обижаешься? — я задержал ее руку.
— Нет… Хотя не знаю, — она пожала плечами. — Да, я ревную, если ты об этом. Но если я обижаюсь, то не на тебя, а на то, как устроен наш мир. Я уже говорила об этом. Почему он сделан в большей степени для удобства мужчин? С другой стороны, на мир обижаться глупо. Это все равно как обижаться на то, что на улице идет дождь — просто такова реальность.
— Оль… — я отвел ее в левое крыло вестибюля, где стояли огромные керамические горшки с пальмами, и обнял там, больше не говоря ни слова.
— Ладно, Саш. Я знаю, что она тебе нужна. Знаю, что ты… — она увернулась от моего поцелуя, но со второй попытки я поймал ее губы.
— «Что я»? — продолжил я ее слова, — ну говори, «что я»?
— Ты — самец, извини за вульгарно-биологическое сравнение. Матерый такой самец, — ее глубокие как небо глаза смотрели на меня с усмешкой. — И мне это отчасти нравится. Но до тех пор, пока я знаю, что я — твоя самая первая, неоспоримо лучшая. Не забывай меня радовать этим приятным знанием, подтверждай его, и я буду терпеть твою Ленскую.
— Ты самая-самая матерая самка, — я рассмеялся, жадно прижав ее к себе.
— Дурак! Все, хватит, мне надо поскорее попасть в Тверской. Сейчас дороги загружены, — она разжала мои руки. — И смотри не проспи! В пять утра чтобы был на стоянке! — напомнила она.
Странно, но мне с Ольгой становится комфортно. Раньше я даже вообразить не мог, что княгиня Ковалевская может быть такой понятливой и милой. Мне казалось, что я буду жить рядом с ней в постоянном напряжении от перепадов ее настроения, от ее капризов, а она рядом со мной вон как изменилась. Знаю, что Ковалевская изменилась не только для меня, но и для себя лично. Оля — большая умница. Она призналась, что работает над собой по методике какого-то известного алтайского психолога, осознает свои капризы, которые ей самой часто мешают чувствовать себя комфортно и быть в согласии в душе. Пожалуй, она единственный из знакомых мне в этом мире людей, которые ставят цель сделать себя лучше, совершеннее.