Ваше Сиятельство 6
Шрифт:
– Алекс, я не потрачу ни пенса лишнего. Только то, что действительно потребуется, чтобы добраться до этого чертова свитка, – заверила баронесса, кокетливо поправляя прическу. – Как мы прилетим, постараюсь связаться с тобой через эйхос. Но сам знаешь, сейчас между Лондоном и Москвой связь такая же нехорошая, как и отношения. Если не выйдет, то пришлю телеграмму. Кстати, сразу напиши мне свой адрес, я его забываю.
Мы поговорили еще минут десять-пятнадцать, наслаждаясь прекрасными майским закатом, видом на исторический центр столицы и золотисто-розовые облака. Я успел скурить сигарету, послушать рассуждения
Когда пришла пора господину Милтону и миссис Барнс пройти на посадку, я решил последовать за ними – хотелось посмотреть каюты на борту «Западного Экспресса», заодно помочь ей с чемоданом.
– Я здесь подожду, – сказала Ковалевская, решив остаться на террасе.
– Тебе не любопытно, как там на борту «Экспресса»? – удивился я. – Это должно быть интересно. Тем более «четверка» – новая модель. С удовольствием заглянул бы в кабину управления. Возможно, среди обслуживающего персонала есть роботы.
– Нет, граф Елецкий. Ты же хотел побыть с английской баронессой наедине. Вот я тебе даю такую возможность. Побудь – не смею мешать. И надеюсь, ты вспомнишь наш недавний разговор и скажешь ей правильные слова, – сказала Ольга, когда Элизабет с Майклом отошли достаточно далеко. – Я думала твоя чеширская сучка моложе. На вид ей лет тридцати или даже больше. Тебе не стыдно? Алекс… – передразнивая баронессу, произнесла Ковалевская.
Я улыбнулся и порозовел. Но лишь от улыбки.
– Алекс! – окликнула меня Ковалевская, когда я отходил. – Поглядывай на часы, чтобы тебя не унесло в Варшаву!
Варшава была следующей остановкой этого гиганта, но остаться на борту «Экспресса» без билета не так просто, а если кто-то спрячется в бесконечных лабиринтах проходов, то его будет ждать штраф равный удвоенной стоимости проезда.
Мы пошли по трапу, соединявшему пассажирские палубы и верхний причал Седьмой Имперской башни. Я, как джентльмен, вызвался помочь Элизабет с ее тяжелым чемоданом. Впереди меня шла пожилая семейная пара, и старушка все время останавливалась, что-то негромко говорила на английском. Она явно боялась высоты, хотя трап с двух сторон был огорожен надежной металлической решеткой, все равно ощущения для многих было таким, что впору схватиться за сердце. Ведь мы шли по длинному узкому – чуть шире двух метров – переходу, который слегка покачивало, а внизу в двухстах метрах виднелись московские улицы и крыши старых домов исторического центра столицы.
Наконец мы поднялись на борт «Экспресса», пол пандусу вышли на вторую, самую обширную палубу и двинулись по коридору, просторному отдельному полированным деревом и декоративной пластмассой, освещенному туэрлиновыми светильниками. Дирижабли этой серии, сделанные на томском заводе летающих машин, имели длину до 330 метров, 3 или 4 пассажирские палубы и брали на борт более пяти тысяч пассажиров. Разумеется, такую громаду не могли поднять в воздух гелиевые баллоны, занимавшие большую
Майкл догадался взять места в двух разных каютах: одно место в мужской четырехместной для себя и отдельную одноместную каюту для Элиз. При чем эти каюты располагались в разных концах второй палубы. Наверное, чеширский барон всерьез опасался оставаться на ночь с сестрой наедине, ведь из этого могло выйти нечто нежелательное для него. Уже за третьим отсеком мы с Милтоном расстались: он направился к каюте Б-21-14, я же понес тяжелый чемодан дальше до двери с номерком Е-13-15.
– Алекс, я так благодарна тебе, ты даже тащишь мой тяжелый чемодан. Я бы заплатила за носильщика, но это было бы не так приятно, как то, что делаешь ты для своей Элиз, – баронесса шла за мной сзади беззвучно ступая по толстой ковровой дорожке.
– Но ты же сделаешь для меня кое-что приятное тоже, – сказав это, я имел в виду, ее помощь со снимком свитка некого виконта Уоллеса. Ясно, что сказанную мной двусмысленность, чеширская сучка принялся по-своему. И мне хотелось подразнить ее воображение.
– Да, Алекс! Твоей невесты здесь нет. Я все твоя, – с готовностью известила она, снова делая свой английский акцент еще более явным.
Я молча повернул в ответвление коридора и скоро остановился перед дверью Е-13-15. Миссис Барнс торопливо открыла ее своим ключом.
Едва мы вошли, и я поставил чемодан, она сказала:
– У нас еще минут двадцать. Я быстро разденусь. Или ты хочешь меня в рот? – сказав это, баронесса ротик приоткрыла и соблазнительно облизнулась.
– Нет, дорогая. Мы это делать не будем. Ты знаешь, что у меня есть невеста. Я очень люблю Ольгу Борисовну. Хотя она позволяет мне некоторые вольности и даже в курсе того, что было между нами, давай обойдемся без этих приятностей, – нажав пальцем на подбородок баронессы я ее рот закрыл.
– Но что здесь такого? Она же об этом не узнает, – баронесса удивленно смотрела на меня.
– Элиз, извини, но нет, – твердо сказал я.
– Какой же ты!.. – наверное, она хотела выругаться, но проглотив последнее слово сжала губы. – Ведь я люблю тебя, и хочу быть тебе полезна.
Между нами повисло неловкое молчание. Я повернулся к иллюминатору, большому, на треть простенка. Отсюда открывался вид на верхнюю часть Седьмой Имперской башни и на террасу, примыкавшую к причалу. Где-то там стояла княгиня Ковалевская – ждавшая меня возлюбленная, с которой у меня сегодня будет очень жаркая ночь.
– Алекс, поцелуй меня хотя бы. На дорогу, – она прижалась ко мне, запрокинув голову. – Скажи, я же для тебя не просто шлюха?
– Ты теперь не просто шлюха, ты полезная шлюха, – я рассмеялся и обнял ее. Поцеловал в губы, тут же поймав дикое возбуждение. Все-таки у миссис Барнс была особенность: она умела дразнить. Дразнить так, что хотелось немедленно проявить свой мужской нрав и сделать с ней что-нибудь самое нескромное. – Очень надеюсь, что у тебя получится со свитком. Вернешься с Лондона, я помогу тебе с подданством.