Ваше Сиятельство
Шрифт:
То, что приятели Сухрова могут пустить в ход остробой, конечно же, я предполагал. Держал эту мысль с самого начала — со дня предыдущего поединка, когда они мне показали оружие, и Лужин вполне ясно намекнул, для чего им эта штука. Именно по этой причине мне требовались «Лепестки Виолы». К сожалению, я не успел довести эффективность магического щита до желаемой величины — такой, чтобы щит не слишком тратил магический ресурс и в то же время был совершенно надёжен. Но уже сейчас его силы должно хватить, чтобы прикрыть меня, ведь стелялка-то у них не убойная, а гражданского образца. В ней нет той сокрушительной мощи, которая пробивала люк в вимане Веселова
Очень быстро я сделал пасс двумя ладонями, растопыривая пальцы, разворачивая перед собой «Лепестки Виолы». Широко мне не требовалось: чуть больше метра в диаметре. Чем шире магический щит, тем ниже его плотность — это закон. Едва заметное бледное свечение повисло передо мной, и сразу я получил очень болезненный тычок в грудь — дротик все-таки пробил щит.
Я почти не слышал возгласов позади, где стояла группа моей поддержки, не слышал испуганного выкрика Адамова — наверное тот хотел предупредить, что теперь я в самом деле использую магию. И боли от удара дротиком, пробившим мне кожу, до крови порвавшим верхний слой мышцы, я почти не чувствовал. Все это сейчас стало неважным. Я спешно переложил управление щитом в левую руку, правую приготовил для кинетического удара. Оставалось найти стрелка. Наверное, он не подозревает, что графу Елецкому есть чем ответить. Как только он попадет в поле моего зрения, то горько пожалеет, что ввязался в подлую игру.
Однако, раньше, чем я нашел его взглядом, еще два выстрела пробили магический щит. Первый дротик снова ударил в грудь. Весьма больно! Обильно потекла кровь — видно прорвался какой-то сосудик. Второй угодил в живот, не так чувствительно, но тоже разорвал кожу. Честно говоря, я рассчитывал, что «Лепестки Виолы» окажутся более эффективны. Но и на том спасибо: как минимум треть убойной силы магический щит забрал.
Наконец мой взгляд уловил движение в третьем окне верхнего этажа.
— Сука, Елочка, я убью тебя! — прорычал Сухров, очень не вовремя поднимаясь на ноги. Мои последние удары не добавили ему ума. Неужели он все еще лелеял надежду справиться со мной? Глупый упрямец!
— Пшел вон! — не желая сбивать кулаки, я опрокинул его дистанционной атакой, целя в живот, в чакру-манипуру — магическое воздействие туда очень болезненно. Нет, я не садист, но нужно на время его вывести из игры. Вышло излишне сильно: Еграма снесло, он отлетел к обломкам кирпичной стены.
Мои глаза вернулись к окнам второго этажа — теперь я знал, откуда ждать выстрелов. Едва в проеме окна появилась чья-то фигура, я тут же нанес кинетический удар. Со всей силы, не церемонясь с подлецом. Оконная рама разлетелась в щепки, зазвенели остатки грязного стекла. Сверху донесся испуганный вскрик. И не один! Мне послышалось, что там звякнул женский голосок.
Я на миг повернулся к Сухрову, вставшему на четвереньки и еще раз опрокинул его наземь.
— Чего, Еграшка, тебе не лежится?! Может, хватит? Признаешь поражение?! — с раздражением вопросил я.
Граф Сухров рычал, пытаясь подняться. Все-таки он очень упрямый и смелый мерзавец. Надо отдать должное: дух у Сухрова всегда был силен — он истинный воин. И проблема Еграма в том, что он слишком зазнался и при этом не слишком умен.
— Ты использовал магию! Это не по правилам! — выкрикнул Лужин, мечась у края площадки, испуганный и полный отчаяния.
— Не раньше, чем ваша трусливая и подлая шайка начала стрелять с остробоя! Ты, Лужа, за это особенно в ответе! Я предупреждал?! — не дожидаясь его возражений, я выбросил
Пока не убирая щита, с разворота ударил широкой волной сбивая с ног сразу Адамова и двоих Брагиных. Страйк! Пусть они тоже почувствуют себя кеглями, раз пошла игра в открытую.
— Кто еще смеет утверждать, что граф Елецкий дрался не по правилам?! — я бросил гневный взгляд на Лужина. Тот, жадно хватал ртом воздух, смотрел на меня точно на чудовище и мотал головой.
— Барон Адашев, очень попрошу вашей помощи. Там, — я кивнул на выбитое окно на втором этаже старого колбасного цеха. — Стрелок с остробоем. Возможно, уже без чувств. Приволочите его сюда. Хочу посмотреть на его морду. Я пока утрясу все вопросы с определением победителя. Считаю, этот великолепный поединок уже оконченным.
— Это мы с радостью! — выкрикнул Рамил и добавил: — А чего определять?! Ясно каждому тысячу раз! Граф Елецкий — гора школы!
Его тут же поддержали голоса ребят, стоявших возле Айлин и Ковалевской. Несколько глоток радостно выкрикивали мое имя. Честное слово, почувствовал себя гладиатором в момент триумфа в Колизее перед славящей меня толпой.
Айлин бросилась ко мне, стирая с щек слезы.
— Я сама приволоку эту дрянь! — вспыхнула княгиня, опережая Адашева, направилась к двери в здание старого колбасного цеха.
— Оля, не надо! Это может быть опасным! — попытался я остановить ее, но увидев, что за княгиней пошли еще двое из класса Адашева, успокоился.
— Саш, они могут опять стрелять! У тебя кровь течет! — Айлин испуганно коснулась моей руки.
— Все хорошо, — я наклонился, поцеловал ее в мокрую щеку. — Уже все закончилось. Прошу, пока постой в сторонке, мне нужно разобраться с оставшимися вопросами, — я повернулся к дружкам Сухрова: — Эй, сюда идите! — я махнул рукой Адамову и Брагиным. — Ты тоже! — я указал пальцем на Лужина.
Когда они с опаской приблизились, я распорядился:
— Ну-ка поставьте Еграшу на ноги. Помогите ему встать, видите же, парню совсем плохо. И можете расслабиться — без причины бить не буду.
Лужа не пошевелился, но Адамов с Сергеем Брагиным оказались вполне услужливыми: подскочили к Еграму, приподнявшемуся на локте, и попытались его поднять. Тот не сопротивлялся.
— А ты, Лужа, тупой, да? — полюбопытствовал я. Подошел к нему и резко врезал кулаком под дых. — Я сказал, бить не буду без причины. А вот сейчас она есть. До тебя, сволочь, еще не дошло, что графа Елецкого надо уважать? — взяв его за волосы, я поднял ему голову, чтобы заглянуть в глаза.
— Оставь его, — проворчал граф Сухров, но теперь с его стороны это выглядело как просьба, при чем достаточно кроткая.
— Как же, твоя главная шестерка! Ее нельзя обижать, да? — усмехнулся я. — Ладно, не буду об него пачкаться. Но в любой момент могу вернуться к его воспитанию. Давай, Еграша, решай, бой окончен? Признаешь всецело мою победу?
Он хмыкнул, отведя взгляд, но было видно, что глаза его потускнели и нет в них прежнего огня коварного хищника.
В этот момент из входа в двухэтажку появилась Ковалевская, торжественно неся остробой. За ней барон Адашев и двое его приятелей, ведущих под руки Подамского — вот теперь ясно, кто был стрелком. Самой последней, опустив голову и поджав губки, шла баронесса Дарья Грушина.