Ваши не пляшут
Шрифт:
— Через плечо! Звали, значит, надо. Короче, Сенечка, с тебя пять чириков за то что втянул по пьяни в нехорошее дело — тридцатник отстегнешь Вовке, по червонцу мне и Мишке, в качестве компенсации морального ущерба.
— Это с чего бы?! — возмутился попович. — Меня отмудохали, челюсть аж в двух местах поломали, яйца всмятку, а я еще за это и платить должон?! Мой батя целителям ажно две сотни отстегнул! К тому же, таких денег у меня отродясь не бывало.
— Ты свой поганый хавальник прикрой, крыса…
— Погодь Роман, — в моей светлой голове промелькнула чудесная мысль, каким образом урегулировать сложившуюся ситуацию с назначенной поповичу контрибуцией. Обратившись
— Почему был? — недоуменно вытаращился Шустров. — В сарае стоит, поломатый, батя на ремонт денег не дает, грит, мол я те не меценат какой-нить придурошный, устройся куда-нить на годик до поступления в школу одаренных и на ремонт, и на бензин с маслом хватит. А куда я устроюсь? Не вместно будущему магику вилами в коровьем говне ковыряться и воопче…
— Значит, перспектив ремонта у тебя никаких? — Исподволь начал я подводить жертву к нужному решению.
— Выходит, никаких, — согласно пожал плечами Семен.
— В таком случае, предлагаю выкупить у тебя эту рухлядь за те самые пятьдесят целковых. Короче, ты мне мотик, я тебе прощаю твои тридцать рублей долга, а Роману с Михаилом отдаю двадцать. В результате ты никому ничего не должен, можешь гулять, где захочешь, и никто тебя пальцем не тронет. Хотя, к нашей компании тебе лучше не приближаться, оно без тебя и твоих подначек и воздух чище и, вообще, спокойнее.
— Эко ты лихо залупил, Зуб! — возмутился Шустрик. — «CeZ» стоит четыре с половиной сотни, а ты хочешь у меня его за смешные полсотни отхапать. Может, там и поломка ерундовая…
— Ага, ерундовая, коленвал с поршнями обоих цилиндров накрылись и еще много чего по мелочи. Собственными ушами слышал, как мой батя твоего чихвостил, мол, ремонту на полторы сотни только запчастей, а еще работу оплачивать, а этот жмот Шустров не согласный, жадён наш батюшка, а Господь жадность не поощряет. Между прочим, ты сам Сенечка виноват, кто же в бензобак мотоцикла чистый бензин заливает без масла. Жадность, как говорится, фраера сгубила. — Козырнув фразой из блатного жаргона, я ненадолго замолчал, позволяя «всосать» растерянному попёнышу суть сказанного. После чего продолжил: — Короче, слушай моё крайнее предложение — ты мне свой чезет, я компенсирую твой долг перед парнями, а сверху полторы сотни лично тебе в руки. Идет? — Приобрести хотя бы поломанный мотоцикл за столь смешную сумму было бы для меня очень даже неплохо.
— Насмешил ты меня Зуб. Да я…
— Толкнешь тачку дороже, — усмехнулся я во все тридцать две свои здоровые кусалки. — И кому, скажи на милость, а главное, сколько с той сделки достанется лично тебе? Чем долг выплачивать станешь? Жопой собственной? Так никому она тут не нужна. Если только в Воронеж сгоняешь в тамошние общественные бани, там вроде как пренепременно сыщутся любители этого грязного дела. Короче, хорошенько подумай, Щустрик, и зацени мое шикарное предложение.
— Да я продам его за триста рублей! — возмутился, было, попёныш.
— Значит не всосал, — с деланным огорчением в голосе сказал я, — никто из взрослых без твоего бати с тобой и связываться не станет, а у пацанов таких денег отродясь не бывало. Если думаешь, толкнуть мироедовым детишкам, таки у каждого из них тачка с конвейера и на твой хлам те даже не глянут. А теперь подумай, сколько батя тебе денег выделит после продажи?
— Но ведь мотик принадлежит мне, — пытался сопротивляться Сенечка.
— Ну да, мотик твой, а деньги после его реализации на запчасти достанутся твоему отцу.
Помолчав минут пять и хорошенько обмозговав сложившуюся ситуацию, попович все-таки был вынужден согласиться:
—
— Э-э-э, Шустрик, не так шустро! — заулыбался я. — Сначала заскочишь в отцов кабинет, найдешь пару пустых бланков с его подписью и церковной печатью. Наверняка имеешь представление, где таковые хранятся. На них и оформим договор купли-продажи. — Церковь на Руси хоть и отделена от государства, но торговые сделки, скрепленные церковными печатями и подписями местных пастырей, являются вполне законными документами, подтверждающими легитимность той или иной коммерческой сделки в рамках данного прихода. Однако это не освобождает гражданина от уплаты полагающегося налога в государственную казну. Сеня еще не подозревает, что с полученной суммы с него будет истребовано в пользу государства десять процентов. Чтобы окончательно узаконить сделку нам придется сегодня же заглянуть к старосте, чтобы тот дополнительную печать шлепнул, подпись поставил и зарегистрировал сделку должным образом. Вот тогда-то на адрес Шустровых непременно придет уведомление о необходимости уплаты налога. То-то наш батюшка обрадуется.
Короче говоря, я слетал за нужной суммой, накопившейся в процессе моих трудов праведных и продемонстрировал их Шустрову. Попович с помощью ребят из нашей компании прикатил свой «CeZ-500» вместе со всей полагающейся документацией на берег Сонной.
Далее под мою диктовку Шустрик быстро накарябал расписку в двух экземплярах, что будучи в здравом уме и твердой памяти передает в пользование Зубова Прохора Петровича транспортное средство взамен ста пятидесяти рублей банковскими билетами российского государственного казначейства с перечисленными номерами. Ну да, я вписал батины данные, поскольку совершеннолетним стану только через месяц, а до тех пор подобные операции совершать самостоятельно не имею права. Денег Шустрову не выдал до тех пор, пока на обеих экземплярах не появились подпись моего отца и печать с подписью старосты Трофимова. Сложнее всего было договориться с батей. Однако мне удалось его довольно быстро уломать. В конечном итоге, сомневающийся Прохор Петрович обозвал меня счетоводом-аферистом, к тому же, растратчиком и поставил свою размашистую роспись на документе. Со старостой и вовсе получилось все просто. Главное, тот оказался на месте. Завизировал документ, шлепнул «колотушкой», секретарше велел внести соответствующую запись в реестр актов купли-продажи.
Получив на руки полагающуюся денежную сумму, счастливый Шустрик скрылся в неизвестном направлении. С Ховрей и Зюзей я расплатился за долги поповича еще раньше. Приобретенный «CeZ-500» мы всей нашей дружной компанией прокатили по селу к моему дому. В сарай на временную стоянку я поставил его уже без постороннего участия. Хотел тут же заняться ремонтом, но из-за утомительной беготни и душевных переживаний желание как-то отпало. Ремонт решил отложить на ближайшие выходные, когда в мастерской никого не будет.
В полном соответствии народной мудрости: как худа без добра не бывает, так и добра без худа также. Так случилось и с моим приобретением. На следующий день в наш дом пожаловал разгневанный батюшка и, грозно потрясая своей окладистой бородищей потребовал вернуть мотоцикл. Пришлось обломить наглого попа, продемонстрировав ему бумажку с его же подписью и церковной печатью, а также завизированную другими уважаемыми гражданами села Бобровка и заверенная печатью старосты. В конечном итоге разгневанный батюшка обозвал нас жуликами и ушел, точнее бодренько так ускакал, но обещал непременно вернуться, Карлсон наш бородатый. Ждем-с. Пару дней прошло, еще не появлялся, но мы завсегда готовы его принять.