Вашингтонская площадь
Шрифт:
— Я думала, вам будет приятно повидаться с кем-нибудь, кто близок к Кэтрин, — сказала она с достоинством. — А также, — добавила она, — что вы воспользуетесь драгоценной возможностью передать ей что-нибудь.
С грустной улыбкой Морис показал ей пустые ладони.
— Весьма обязан, но мне нечего ей передать.
— Передать можно и на словах, — заметила его собеседница, снова многозначительно улыбнувшись.
Морис опять нахмурился.
— Передайте, чтобы она не сдавалась, — сказал он
— Прекрасно сказано! Благородные слова. Они осчастливят ее. Она такая трогательная, такая храбрая, — говорила миссис Пенимен, оправляя пелерину и готовясь выйти на улицу. И тут ее осенило. Она вдруг нашла фразу, которую можно было смело предложить в оправдание затеянного. — Если вы не побоитесь жениться на Кэтрин, — сказала она, — вы тем самым докажете моему брату, что вы не такой, каким он вас якобы считает.
— Не такой, каким он меня якобы считает? — повторил Морис.
— Будто вы не знаете, какого он о вас мнения, — почти игриво проговорила миссис Пенимен.
— Меня не интересует его мнение, — надменно сказал Морис.
— Конечно, оно вызывает у вас гнев.
— Оно вызывает у меня презрение, — заявил Морис.
— А, так вы знаете, о чем я говорю, — сказала миссис Пенимен, грозя ему пальцем. — Он считает, что вы любите… что вы любите деньги.
Морис помолчал, как бы обдумывая ответ, и наконец серьезно сказал:
— Я действительно люблю деньги.
— Да, но не в том смысле. Ведь Кэтрин вы любите больше?
Молодой человек поставил локти на стол и спрятал лицо в ладони.
— Как вы меня мучаете! — простонал он. Назойливое внимание этой особы к его делам и вправду было ему мучительно.
Она, однако, не унималась.
— Если вы женитесь вопреки его воле, он поймет, что вы на него не рассчитываете и готовы обойтись без его помощи. Тогда он увидит, что вы женились бескорыстно.
Морис выслушал это соображение и поднял голову.
— И какая мне будет от этого польза?
— Он поймет, что ошибался и что вам нет никакого дела до его денег!
— А поняв, что мне нет дела до его денег, откажет их какой-нибудь больнице. Это вы имеете в виду?
— Вовсе нет, — сказала миссис Пенимен, тут же добавив: — Хотя это было бы великолепно! Я имела в виду, что, осознав свою ошибку, он будет считать своим долгом вознаградить вас за несправедливую обиду.
Нельзя не признать, что идея эта заинтересовала Мориса. Однако он с сомнением покачал головой и сказал:
— Вы думаете, он настолько сентиментален?
— Он не сентиментален, — ответила миссис Пенимен, — но нельзя не признать, что при всей своей ограниченности он не лишен известного чувства долга.
Морис Таунзенд пытался прикинуть возможные последствия того маловероятного факта, что доктор Слоупер
— Ваш брат мне ничем не обязан, — сказал Морис, — как и я ему.
— Да, но у него есть обязанности по отношению к дочери.
— Допустим; но в этом смысле и у Кэтрин есть обязанности по отношению к отцу.
Миссис Пенимен огорченно вздохнула и встала, словно показывая, что прозаизм молодого человека ее удручает.
— Кэтрин всегда исправно исполняла свои дочерние обязанности. А перед _вами_ у нее, что же, вовсе нет обязанностей?
Миссис Пенимен всегда, даже в обычном разговоре, подчеркивала личные местоимения.
— Было бы жестоко напоминать об этом Кэтрин! — воскликнул Морис и прибавил: — Я так ей благодарен за ее любовь.
— Я передам Кэтрин ваши слова. И помните, если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти, — и миссис Пенимен, не найдя, что еще сказать, неопределенно кивнула в направлении Вашингтонской площади.
Морис молча глядел на присыпанный песком пол; ему как будто не хотелось уходить. Наконец он с некоторой резкостью взглянул на миссис Пенимен и спросил:
— Так вы считаете, что если Кэтрин выйдет за меня, он ничего ей не оставит?
Миссис Пенимен поглядела на него с изумлением и улыбнулась.
— Да я же вам все объяснила — я уверена, что в конечном счете это будет самое лучшее.
— То есть в конце концов она так или иначе получит его деньги?
— Это зависит не от нее, а от вас. Докажите на деле свое бескорыстие! воскликнула изобретательная миссис Пенимен.
Морис снова уставился в пол, обдумывая ее совет, а миссис Пенимен продолжала:
— У нас с мистером Пенименом не было ни гроша, и все же мы были счастливы. А Кэтрин ведь имеет капитал, который ей оставила мать; когда моя невестка выходила замуж, он считался весьма порядочным.
— Да полно вам! — воскликнул Морис. Напоминать ему об этих деньгах действительно было излишне, ибо он вовсе не упустил их из виду.
— Остин взял невесту с капиталом; отчего ж вам нельзя?
— Но ваш брат тогда уже был врачом, — возразил Морис.
— Не всем же быть врачами!
— На мой взгляд, это отвратительная профессия, — заметил Морис с видом интеллектуального превосходства. И безо всякого перехода спросил: — Вы думаете, он уже составил завещание в пользу Кэтрин?
— Думаю, составил; врачи ведь тоже не бессмертны. Наверное, и я там упомянута, — откровенно сказала миссис Пенимен.
— И вы уверены, что он изменит завещание? В отношении Кэтрин?
— Да. Но потом опять его изменит — в ее пользу.
— На это нельзя полагаться! — сказал Морис.