Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве
Шрифт:
Ну вот кто себя так ведет? А после удивляются отчего это их люди недолюбливают?
Действительно, было бы с чего…тфу!
— В какую же беду ты угодила, Васенька, — прошептал отец, крепко меня обнимая. Я чувствовала пристальный взгляд Кощея и понимала, что отец его тоже чувствует, но не поддается.
— Нормально. Это они еще не знают, какую напасть себе на головы накликали, — пробормотала я, уткнувшись в пропахшее свежим мятным духом плечо. Мама любила запах мяты, у нас в доме она везде висела и все домашние уже давно ею пропахли…наверное,
— Этот разве ж отпустит? — проворчал отец с горечью.
Я покосилась на Кощея. Он стоял, смотрел и, я была в том уверена, все слышал, а перехватив мой взгляд лишь едва заметно кивнул.
— Куда ж он денется, — нагло ответила я и совсем не ожидала, услышать тихое:
— Не уберег я тебя.
Ну в самом деле, будто я уже почти покойница и меня вот-вот в могилу положат…
— Зимой свидимся, — с нажимом повторила я. — Не скучайте без меня.
Комнату и отца покидала не оглядываясь, слыша легкие шаги нечисти за спиной и почти ничего не видя впереди, от застилавших глаза слез. Шмыгнуть носом и жалобно вздохнуть позволила себе лишь на улице.
— Василиса, — тут же с укором отозвался Кощей, — почему у меня такое чувство, будто я на казнь тебя веду?
Я не знала что ему ответить, потому шмыгнула еще раз.
— Если тебя это утешит, князь долго отдавать тебя не хотел, — сказал Кощей. Надеялся, видать, что меня это действительно утешит, а мне после слов его плакать только сильнее захотелось.
Тугарин счел своим долгом добавить:
— Покуда царь не надавил упрямился.
— Замолчите, пожалуйста, — попросила я, едва сдерживая рыдания. Спаслась лишь мыслью о том, что зимой я еще их всех увижу.
Кощей обещал.
Глава 12. О достойном наказании и неуместном прощении
И повозка, и кони, и даже ворон, ждали нас там, где их оставили поутру. Никто не осмелился приблизиться к Кощеевой собственности.
Кони, не расседланные, не накормленные, не вычещенные, выглядели вполне довольными жизнью. И ворон приветливо каркнул, встречая нас все так же сидя на облучке.
Я не удивлялась.
И даже когда в ворота влетел всадник в дорожном костюме и плаще цветов Десятого государства — синего и белого, я упрямо не удивлялась.
Ну в самом деле, ничуть не удивительное же явление совершенно не неожиданной персоны.
А когда Кощей поравнялся со мной и зачем-то придержал за руку, выступая вперед, спорить не стала и даже за спину его спряталась на всякий случай. Потому что не было у меня опыта общения с разъяренными, злыми ведьмами, зато у Кощея имелся. Пусть печальный и закончившийся его смертью, но хоть какой-то.
Моревна была в ярости. Она стремительно спрыгнула с коня, отчего длинные ее волосы, удерживаемые лишь очельем, красиво взметнулись в воздух и засияли жидким
Налетев на нас золотым вихрем, Марья резко замерла на расстоянии трех шагов, будто в невидимую преграду уперлась.
— Ты… — прохрипела она, с горячей ненавистью глядя почему-то на меня. — Ты поплатишься!
— Нет у нее перед тобой долгов, чтобы их закрывать, — холодно ответил Кощей и в голосе его, в закаменевших плечах и прямой спина мне виделся тот, прежний, еще проклятый царь Тринадцатого государства. Обокраденный и от того бедный на эмоции. — Но свой передо мной дог, вижу, ты платишь исправно.
— Не думал, что обряд в две стороны работает, — хмыкнул Тугарин, вставший по правую сторону от меня, на шаг позади Кощей, — приятно удивлен.
— Так не может быть, — прошипела Марья, выискивая на моем лице подтверждение ее надежд, — не должно. Это нечестно!
— Тебе ли говорить о честности? — зло спросил Горыныч, по примеру брата, он остановился по левую от меня сторону.
Единственное, что я сейчас понимала: снятое с Кощея проклятие как-то навредило Моревне. А как, почему, и что теперь будет — вопросы, на которые ответа у меня не было…
Марья дрожала, от злости, от обиды, от крепкой уверенности, что наказание настигшее ее — несправедливо. Она сжимала кулаки, кусала губы и ее глаза, почти потухшие, уставшие, затравленно бегали. Она разрывалась между нами, между необходимостью ненавидеть меня и молить Кощея о прощении.
— Я понимаю, что виновата, — начала она неловко, решив на время позабыть обо мне.
— Хочешь просить помощи? — удивился Кощей. — У меня?
Судорожный вздох и нервный, дерганный кивок.
Змеи переглянулись, пораженные и возмущенные ее наглостью, государь же обернулся ко мне и легко, даже как-то играючи, переложил всю тяжесть на мои плечи:
— Ну что ж, Василиса, твое слово?
— Что? — опешила я и в то же самое мгновение Марья вновь взорвалась.
— Девчонка не имеет права меня судить!
— Имеет, это право дал ей я. — сухо ответил Кощей и обратился ко мне, чуть нетерпеливо проясняя переданную мне ответственность. — Скажешь, чтобы простил и помог, я помогу. Если считаешь, что прощения ей нет, мы уйдем.
— А если не помочь…она?
Кощей равнодушно пожал плечами. На Марью он больше не смотрел, не сводя глаз с меня.
— Лишится магии. Возможно умрет.
Мне хотелось топнуть ногой и заявить, что это несправедливо и нечестно, как совсем недавно то же самое сделала Моревна. Покосившись на царицу, я встретила ее напряженный, горящий взгляд и быстро отвернулась. По спине холодной волной прошлись мурашки — жутко выглядела разъяренная ведьма, с трудом смиряющая свою злость едва теплящейся надеждой.
— Почему я должна решать? Она же вас прокляла. — спросила я, не желая принимать решение. Только не такое.